"Роберто Хорхе Пайро. Веселые похождения внука Хуана Морейры " - читать интересную книгу автора

тоже не выражал, поскольку всегда делал вид, будто не замечает меня; поэтому
я вскоре пристрастился и привык к веселой жизни и не замедлил ознакомиться
со всеми более или менее потаенными уголками Лос-Сунчоса - клубами для игры
в мяч, танцевальными залами и многими другими. Зато у меня совершенно не
хватало времени для посещения школы, несмотря на неизменное звание
наставника; в этом, правда, не было беды, ведь читать я умел, а дон Лукас
вряд ли мог обучить меня чему-либо еще - разве что орфографии, которой я
обучился впоследствии сам. Педро Васкес уроков не пропускал и никогда не
соглашался разделять мои похождения во время школьных занятий.
- Дурак ты! Ради того, чему учат в школе!..
- Папа говорит, что в школу ходить надо, это приучает к дисциплине и
работе, а он хочет отправить меня учиться в город... - наставительно отвечал
Педро, очень забавный в своей куртке на вырост, штанах по щиколотку и
широкополой шляпе.
- Ну и тупица! - смеялся я, пожимая плечами, и возвращался к своим
утехам не без презрения в душе к безмозглой части человечества.
Тем временем мое образование пополнялось в других отношениях. Я
стремительно приобщался к жизни двумя, казалось бы, различными путями, но в
сущности ведущими к одной цели: путем фантазии, который открыли мне книги,
созданные чужим воображением, и путем действительности, знакомившей меня с
подлинной человеческой комедией. Действительность представлялась мне
обыденной и ограниченной, но я полагал, что ничтожность ее объясняется
особым укладом нашей деревни, что узкое, едва намеченное здесь поле
деятельности по-настоящему расширяется и разворачивается в городах, где
достигает тех сказочных просторов, какие сулили мне приключенческие романы.
Но меня еще не влекла к себе неведомая мне жизнь в больших городах, и даже
предполагаемый отъезд Васкеса не вызывал во мне ни малейшей зависти. Мне
достаточно было воображать эту жизнь, мечтать о ней, я был по горло занят
делами и событиями, происходящими вокруг меня, и думал, руководствуясь не
историческими примерами, а внутренним чувством: "Лучше быть первый здесь,
чем вторым в Риме". Ведь я и в самом деле удовлетворял все свои прихоти
описанными выше способами. Чтобы не быть слишком многословным, добавлю лишь,
что я стал рьяным читателем Поль де Кока, Пиго-Лэбрена, аббата Прево в
переводе на кастильский язык; но хотя писатели эти и увлекали меня, они не
сообщали мне ничего нового, кроме некоторых не очень правдоподобных интриг.
Конечно, порой они побуждали меня мечтать о трудных и опасных приключениях,
более возвышенных и доблестных, чем вялое бездействие или глупые выходки.
Против пошлых выдумок, прочитанных в юмористических книжонках, восставали
мое воображение и навеянный романтическими историями чувственный идеализм,
но оба эти отношения к любви уживались в моем сознании, вызывая то мечты о
женщине, как таковой, просто обладающей притягательностью своего пола, то -
о высшем существе, "прекрасной даме", соблазне неведомом и изысканном.
Эти мечты, я ничуть не сомневался, осуществятся, когда я завоюю
блестящее положение, когда совершу... совершу что? Этого я сам не знал, но,
во всяком случае, какой-нибудь великий подвиг на поле брани или на
политической арене: одержу решающую победу над врагом, - каким врагом? -
которая сделает меня новым Наполеоном; осуществлю триумфальный разгром
противников - каких противников? - и обрету ключ, который настежь распахнет
передо мной двери к власти; получу колоссальное богатство, - наследство,
выигрыш, находка? - которое превратит меня в креольского Монте-Кристо. Все