"Светлана Пахомова. Ангелам господства " - читать интересную книгу автора

залу и славу постановщикам дадут. Тщеславные. Место театра в жизни!
Атмосфера храма! Оптитский обман здрения. Вердикт: прагматическая санкция о
престолонаследии позиций в режиссуре все времена одна - призывы к бунту, с
могучей целью обновления времен, да вот беда - едины времена вовеки. Против
чего тогда бунтуем? Снять диктатуру ради диктатуры, ату, король, да
здравствует король! Я иссякаю от теорий, повышенное требование быть умной,
начитанной, памятливой и не впадать в искусы меня угробит в цвете лет. Генка
покорно зачерпнул пригоршней съестные камешки на днище свертка из газеты с
истошным запахом свинца в смешеньях с чистым шоколадом, с идейным оттиском
портретов Ильича на орденских изображеньях наград издания, и тихо молвил:
- Согласен, есть придурки, которым нравится играть в подполье, но
предбоевой порядок мысли - это энергия без слов, способная производить
деянья, любая эволюция припятствием имеет безнравственные преступленья, а
рыбья гниль - от головы!
- Послушай, Корин, это правда, что Галина с поклонной свитой от
посещения Таганки недавно перекочевала к вам?
- Да, посмотрели "Прощание с Матерой" полный зал спецуры.
Моя догадка незамедлила явиться:
Теперь вас тоже будут закрывая-открывать. Лучший канал по присвоенью
лавров для импорта культуры - запрет от органов с открытьем по звонку."
Орешки были съедены. Генка привстал, с навязчивым намереньем
сопровождать меня в гримерку. Одномоментно раздался голосом из закулисья
Александр Дмитрич:
- Нам необходима предельно допустимая заполненность пространства
естеством! Я развиваю принципы производительности в сценографическом
искусстве! Довел до совершенства теорию полезности сценплощадей. Моя "Теория
предельной концентрации" полезней, чем изыски подобных Федору сторонников
"Пустых пространств"! - Негодовал, пересчиталозубый. Страшное дело -
теоретичный каскадер.
Победно выступил в просвет к помосту эшафота и засветился опереньем.
Одной рукою подбочась, пошел на эшафот, а ногощупальца большие, вооружен
клешнями, на конце брюшка - ядовитое подобъе кошеля, включающее сигнатуры
мела.
Под эшафот просеменил Петлюра, услужливо склонился помогать вести
разметку мизансцены рисунком мела по полам. Миндальничая с окруженьем
студенток в элементарном амплуа сирен, в амфитеатр вступил Виктор Иваныч.
Велюровый пиджак шаржировал в избыточное барство его приземистую толстенькую
плоть. Рыжуля - Персик, стыдился простоты своих наследственных гармоний.
Качнулась штора бокового входа: усталая породистая лошадь, склонив
расчесанную челку с устойчивой, но ранней сединой - вошла Марина. Ни на кого
не глядя, качнулась к боковому ряду, круп привалила в мягкий стул и там
затихла, как в кювете с дистанции сошедший ветеран. Невменяемой толпой
изголодавших крокодилов давились младшекурсники у входа с какой-то
неизвестной мелюзгой побочных факультетов. Идущие на нерест в дверь внезапно
расступились. Дверь екнула петлей, открылась штора. Ухо, смотрибельное в
профиль со шнурком, набат для посвященных в этом храме, остановилось в
дверной щели. Теперь я выскочить не успевала. Вдруг приключился звук:
ревущий, резкий, от дерзости Каплини метнул как камень взгляд в радиорубку и
хлопнул дверью с внешней стороны. Спаситель мой Данила Кофтун поддал жарку
на двадцать децибел - стабилизировал акустикой пространство - расчищен путь