"Геннадий Падаманс. Первостепь " - читать интересную книгу автора

стервятника. Вчера только ворон один пролетел поперек их пути, будто призрак
какой. Помахал черными крыльями и скрылся в холмах. А сегодня уже никаких
крыльев. И облаков тоже не было, ни одного. Старой Мамонтихе очень хотелось
заметить хотя бы облако, заметить и понять, откуда оно идет и куда, как
пройдет его путь и как этом пути пересечься с путем мамонтов, чтоб подарить
страждущим хоть мимолетную тень. Но ничего не хотело небо дарить. Кроме
солнечного жара, ничего. И Старая Мамонтиха понуро опустила вниз свою
большую голову.
Ее стадо было не совсем обычным. Обычное стадо состоит из одних только
мамонтиц, а также из их детенышей, когда есть, из малышей и подростков. К
обычному поначалу стаду сперва примкнул молодой мамонт, Двойной Лоб. Старая
Мамонтиха, конечно, догадывалась, почему тот примкнул. Ведь одна из ее
мамонтиц, Густая Шерсть, готова была принять ухажера. От нее далеко окрест
распространялся особый запах, она оставляла после себя особые метки, особо
урчала - против этого ни один мамонт не устоит. Сразу придет, едва лишь
учует или услышит. Да только мало осталось мамонтов в степи. Совсем мало.
Раньше, в давние дни, когда сама Старая Мамонтиха была спелой мамонтицей,
тогда на такой запах сходились тучи грозных мамонтов и дрались днями
напролет, сотрясая зеленую землю бряцанием мощных бивней. Теперь же появился
один этот юнец, которого Густая Шерсть презрительно не подпускала, а тот все
же на что-то надеялся. На то, что не будет других, один только он. Двойной
Лоб не буянил, ничем особо не мешал остальным, никого не гонял - и Старая
Мамонтиха не противилась его присутствию. Просто как бы не замечала. Идет и
идет. Но вскоре явился и другой, взрослый Кавалер с крепкими бивнями, и
теперь Двойной Лоб должен был бы убежать, чтобы не вызвать гнева более
сильного, чтобы не оказаться побитым или даже убитым. Но Двойной Лоб
ухитрился не вызвать гнева. Шел тихонечко в хвосте стада и старательно делал
вид, что совсем не интересуется Густой Шерстью. Старой Мамонтихе он не
мешал. Пускай себе идет. От них не убудет. Да и некуда было теперь тому
уходить, поздно уже. Теперь всем им нужно к реке, и только к реке. Потому
что в других местах воды не осталось.
Разморила Старую Мамонтиху жара. Долго они шли без отдыха. Всю ночь
напролет шагали, когда не так жарко. И теперь тоже нужно идти, торопиться,
да только ноги одеревенели, не слушаются. И в голове одурело звенит - и
ничего уже не понять, чего хочется. Отдохнуть хочется. Прежде всего
отдохнуть. Надоело идти. Стоит Старая Мамонтиха на месте, обмахивается ушами
и словно спит. Или дремлет. А солнце сверху печет без устали.
Есть в стаде и третий самец. Старик Длинный Хобот, ровесник Старой
Мамонтихи. Этот тоже давно уже должен был бы уйти, да не уходил. Этого кроме
воды ничего уже не интересовало. Вот и сейчас, покуда все отдыхают, Длинный
Хобот решил заняться раскопками. Отошел немного по сухому руслу, нюхал,
нюхал - непонятно, что вынюхал, однако начал копать. Роет ногой сухой песок,
бивнями разрыхляет, хоботом выгребает. Старая Мамонтиха перестала дремать,
заинтересовалась. Даже хобот вытянула в ту сторону, нюхает. Вдруг и вправду
водою пахнет. Но не пахнет пока. Песком только пахнет. Песком и тщетой.
Однако и Двойной Лоб пришел на помощь старику, тоже стал усердно рыть.
Старая Мамонтиха заколебалась, уже и ей захотелось порыть. Раз эти двое так
рьяно докапываются - наверное, там что-то есть, есть все же вода под песком,
просто Старая Мамонтиха отсюда не чует. Но, может быть, вблизи почует.
Двинулась сквозь стадо, подошла вплотную к копальщикам, хобот в их яму