"Вячеслав Пьецух. Государственное Дитя (Авт.сб. "Государственное дитя")" - читать интересную книгу автора

Вася Злоткин продолжительно посмотрел Правдюку в глаза, чувствуя, как в
нем поднимается злость от желудка к мозгу, но, понадеявшись остановить ее
продвижение в районе маленького язычка, он добился только того, что вдруг
весь как-то окаменел. Он окаменел, и тут опять на него нашло...
Над Москвою висела удушливая пелена, похожая на туман оливкового
оттенка, висела так низко, что скрадывала город примерно по четвертые
этажи и он казался прихлопнутым чьей-то гигантской дланью. Вразнобой
звонили по церквям к ранней обедне: в Кремле ровно в восемь часов утра, но
уже у Казанской Божьей Матери в пять минут девятого, а у Христа Спасителя
ажно в четверть, и перезвон колоколов разносился над Первопрестольной
глухо, недостоверно, как под водой. Василий Злоткин стоял у окна дворцовой
светлицы и барабанил пальцами по стеклу.
Вошел неслышно генерал Конь с ежедневным докладом и дал о себе знать
при помощи каблуков.
- Что нового на Москве? - не оборачиваясь, спросил его государь.
- Ничего особенного: народ хулиганит и недоволен. За то время, что вы
изволили быть у Троицы, прошел слух, будто покойный государь Александр
Петрович украл из казны миллион рублей, так порядочная толпа ворвалась в
Кремль и выволокла из Архангельского собора царские останки, причем
некоторые мочились непосредственно в саркофаг.
- Что еще?
- Еще установлено, что донос на бывшего дьяка Перламутрова, будто бы он
сеет в народе сомнения насчет вашей национальной принадлежности, исходит
от Пуговки-Шумского, который по-прежнему скрывается где-то в
Замоскворечье.
- Точнее нельзя ли?
- Пока нельзя. Так что, может, напрасно мы Перламутрова-то повесили,
может, он и ни при чем, а это гад Пуговка мутит воду...
- Странный тип этот самый Пуговка-Шумский, что-то я его не пойму.
- Ничего странного: жулик, передних зубов нет, злопыхатель и пишет
лирические стихи. Есть мнение, что он исподволь готовит государственный
переворот.
- Ну, это он умоется! Тут главная сила - народ, а народ меня обожает,
может быть, даже боготворит.
- Так-то оно так, да только, по моим данным, зреет в массах частичное
недовольство. Эстонцы вон безобразничают, давеча вытащили из трамвая жену
одного повытчика из Приказа внутренних дел и среди бела дня насиловали ее
чуть ли не целым взводом. Опять же цены на водку недемократические, вообще
с подачи Пуговки-Шумского ходят в народе слухи. Это, говорят, не настоящее
было Государственное Дитя, он чухонцами подосланный, чтобы окончательно
вывести русский корень. Как же, говорят, он настоящий, если не
опохмеляется по утрам...
- Ну не опохмеляюсь, ну и что, разве я виноват, что у меня организм,
как у гиппопотама?!
- Ни сном ни духом! А все-таки, государь, надо завязывать с этим гнилым
либерализмом, не то - беда!.. На галстуки, что ли, опять вето наложить,
запретить держать на балконах скот, - одним словом, нужно показать этому
народу, что мы имеем его в виду. Иначе он, народ то есть, почувствует
слабину и устроит нам повторение великого Октября.
- Ничего, - сказал Лжеаркадий. - Бог не выдаст, свинья не съест.