"Вячеслав Пьецух. Государственное Дитя (Авт.сб. "Государственное дитя")" - читать интересную книгу автора

граждане, разболтались!.. Вот в Эстонии: если люди садятся есть, то перед
каждым ставят прибор из пятидесяти предметов, рядом салфетка лежит в
мельхиоровом колечке, цветок куда-нибудь воткнут и рядом свечка горит, как
на помин души!.. А у вас что: невежество... сплошной караван-сарай!
Ему говорили:
- Только прикажи, ваше величество, мы тебе тут Версаль устроим по всем
статьям!
- И прикажу! Вот, например: картинки эти, - Василий Злоткин указал на
старинную роспись стен, - картинки эти, к чертовой матери, забелить! И
люстры нормальные повесить, что ли, шторы шелковые, мебель приличную
завести...
- Еще какие будут распоряжения, государь Аркадий... вот, е-мое, по
батюшке-то и забыл...
- Петрович, - буркнул Василий Злоткин и не попал; впрочем, на лицах у
ближайших соседей по застолью было написано: "А-а, что ни поп, то батька".
- Еще много будет распоряжений, упаритесь исполнять.
Действительно, распоряжений впоследствии было много. Василий Злоткин
разрешил носить галстуки, отменил предварительную цензуру, ввел
комендантский час, приказал отгородить тротуары от проезжей части колючей
проволокой, послал десять отроков из видных семей в Эстонию учиться
бухгалтерскому учету, назначил евровидную форму обмундирования для
гвардейского корпуса, упразднил старинный закон, карающий лютой смертью за
супружескую измену, и распорядился, чтобы все дееспособные граждане завели
себе визитные карточки, каковым первый и дал пример.

Аркадий Петрович
царь, раб, бог, червь
Москва, Кремль

было начертано на прямоугольничке плохого картона, однако остроумия
нового государя никто не оценил, так как стихи Гаврилы Державина россияне
позабыли давно и дружно.
Но вот какая незадача: несмотря на безукоризненную исполнительность
исполнителей, все начинания Василия Злоткина как-то глохли, а если и
воплощались, то вкривь и вкось, точно они упирались в незримую стену
сопротивления, как будто высшим силам было неугодно, чтобы они
претворялись в жизнь. Предварительную цензуру отменили, но, как назло,
откуда-то повылазили газетенки, дававшие безобразные карикатуры на особу
нового государя; тротуары отгородили от проезжей части колючей проволокой,
но теперь стало не в диковинку ходить по улицам с саперными резаками; из
десяти отроков, посланных в Эстонию учиться бухгалтерскому учету,
впоследствии вернулся только один, да и то недоучившись и решительным
алкоголиком из-за тоски по родному дому. Василий Злоткин совсем было впал
в уныние, но умные люди ему подсказали: не надо никаких новелл, все равно
заколдованный круг здешней жизни не разорвать, а надо только держать эту
публику в ежовых рукавицах и не давать ей особенно отощать.
Но это все было после; в первый же свой, триумфальный день Василий
Злоткин выпил за торжественным обедом немного лишнего, обхамил думных бояр
за глупость, грохнул об пол старинный, еще романовский бокал матового
стекла и отправился в сопровождении малого числа окольничих осматривать