"Амос Оз. На этой недоброй земле" - читать интересную книгу автора

аммонитянского бога Милькома. В темноте из сада доносились шорохи,
заглушаемые скрипом дверей внутри дома. Питда скрывалась в подвалах, зелье
кипело и пенилось, и женская тень колыхалась на догнивающих седлах, бочках с
вином, молотильных досках и железных цепях.
Когда дошло это до Гилада, он велел выдать ей мех с водой и услать в
пустыню к мертвым, которых она призывает по ночам, потому что не место
колдуньям в Гиладе. Но с первым светом он оседлал коня, догнал ее и вернул
домой. Во дворе он осыпал проклятиями ее богов и бил ее по лицу тыльной
стороной широкой уродливой ладони. Дыша ему в лицо, Питда честила в ответ и
его, и женщину, которая его родила, и бога, которому он служит. Горячие
зеленые искры метались в ее зрачках. Потом вдруг оба расхохотались и вошли в
комнату. Дверь за ними закрылась. В стойлах ржали кони.
Не могла больше вынести Нехушта, жена Гилада, и стала она возмущать
сыновей против наложницы-аммонитянки. Стоя у окна, в белом платье, спиной к
сыновьям и лицом к пустыне, шептала она: "Ваша мать умерла, а вы спускаете с
рук. Не спускайте".
Но Ямин и Емуэль боялись отца, и лишь младший Азур затаил зло против
аммонитянки.
Целые дни Азур проводил на псарне. Он кормил и поил собак, учил их
слушать команду и, если прикажут, вгрызаться в горло. В Мицпе, а так
назывались владения Гилада, говорили про Азура: этот понимает собачий язык и
умеет лаять и выть в темноте, как один из их породы. Был у Азура щенок
волчьих кровей, с одной тарелки ели, из одной чашки пили, и острые зубы
обоих блестели на солнце.
Однажды, в начале осени, когда Гилад уехал на дальнее поле, Азур
натравил своих собак на аммонитянку. Стоя в тени дома, издал он гортанный
вскрик-перелив, и псы, глодавшие кости на свалках, бросились на аммонитянку.
Еле отбили Питду от собак, готовых разорвать ее на мелкие части.
К ночи вернулся Гилад и отдал младшего сына в руки раба с морщинистым
недобрым лицом и лысой макушкой, велев увести Азура в пустыню, как поступают
в Мицпе с убийцами. Вечером заголосили звери пустыни, и за изгородью стали
вспыхивать желтым светом чьи-то глаза.
И на сей раз на исходе ночи поскакал Гилад вдогонку и вернул сына. Он
бил его по лицу и осыпал проклятиями, как прежде наложницу-аммонитянку.
А потом заговорила Питда Азура: сорок дней мальчик лаял и выл
по-собачьи и не мог вымолвить слова.
На Гилада нагнала Питда черную хандру за то, что пожалел сына. Была она
беспощадна к щадящему. Жгучая тоска объяла Гилада, и, чтобы отогнать ее,
нужно было очень много вина.
Когда родился Ифтах, Гилад не выходил из подвалов четыре дня и пять
ночей. Он наполнял по два кубка, сводил их вместе, выпивал оба и наливал
снова. На пятую ночь свалился Гилад. Во сне явился ему черный всадник на
черном коне. Копье его горело черным огнем. Коня вела под уздцы женщина, не
Питда и не Нехушта - другая. Всадник и конь покорно шли на поводу, а она
вела их, не касаясь земли. Гилад запомнил свой сон, потому что верил, что
сны посылаются нам из тех мест, откуда пришел человек и куда он вернется по
смерти.
Когда Ифтах немного подрос и стал выходить из пристройки, он научился
прятаться от отца. Он быстро постиг, что лучше ему схорониться за стогом,
пока не пройдет по двору этот тяжелый, большой человек. Дожидаясь, когда