"Амос Оз. На этой недоброй земле" - читать интересную книгу автора

сказал:
- Уже припекает. Прикрой голову, Питда.
Она спросила:
- Когда мы доедем до этого моря?
- Не знаю, - ответил Ифтах. - Я там не был. Смотри, Питда, вон ящерица.
А вот ее уже нет.
Иногда она поднимала глаза, пристально глядела в лицо Ифтаха, и зрачки
ее светились усталым светом. Может, нездоровилось Питде, может, просто не
могла прийти в себя от песков и от солнца. Ночью Ифтах брал ее к себе под
бурнус, чтобы укрыть от укусов холодного ветра.
К тому времени, когда месяц стал убывать, Ифтах привез дочь в пещеру
среди горных хребтов в земле, носящей название Тов. Перед пещерой в самые
знойные дни не пересыхал источник, а вокруг стояли дубы, дающие мягкую
разлапистую тень. От источника отходил каменный желоб, и кочевники приводили
сюда на водопой свой едва плетущийся скот. Придя, разбивали на склоне
палатки из черных козьих шкур. Здесь Питда научилась собирать хворост и
разводить костер у входа в пещеру. К вечеру Ифтах возвращался с охоты и
коптил над огнем ногу антилопы-сайги или жарил в костре мясо черепахи.
Ночью щербатый месяц катился по остриям горных вершин, снижался и
пробовал почву, будто выбирая место, с которого залить землю безмятежным
матовым серебром. В лунном свете зубчатые гребни были похожи на челюсти
зверя, которого мучает голод и жажда.
Каждое утро Питда ходила по воду к источнику, черпала ее из желоба и
возвращалась будить Ифтаха. Она набирала полные пригоршни и брызгала на
отца. Когда он вставал, Питда брала дудочку, а Ифтах присаживался и, затаив
дыхание, слушал, пил ее игру, как вино.
Кочевники пустыни, населявшие землю Тов, слыли людьми угрюмыми и
крутыми. Ифтаху они были сродни. Их костлявые женщины привечали Питду и были
рады скрасить ей день, потому что в этих краях не рождались дети. Кочевники
жили в седлах, а временами земля Тов наводнялась полками Аммона или
ратниками Израиля, пришедшими сюда убивать. Обитали же здесь люди, забытые
Богом: убийцы и жертвы, бегущие от убийц; злыдни, чью ненависть не вмещала
обжитая земля, и изгои, по следам которых пущены своры собак; и прорицатели,
и какие-то чудные, питавшиеся одними кореньями, чтобы не умножать боль в
мире.
Над землей Тов простиралось небо - расплавленный металл. Сама же земля
была словно медь, опаленная и растрескавшаяся. Но и в ночах была здесь своя
сила, как в темной пенящейся браге. Тихая, милосердная прохлада опускалась
на отверженных людей, их измученный скот и на саму пустыню, сознающую свою
безысходность.
В один из дней Ифтаха с дочерью привели к старейшине кочевников. Старец
был сморщен и костист, лицо его обтянуто пергаментом, и только линия скул
сохраняла память о былой силе или коварстве.
В устье пересохшей реки стоял Ифтах перед старцем. Он молчал, ожидая,
что скажет ему старейший из кочевников. Старик же, казалось, дремал на сером
горбу верблюда - он тоже выжидал, желая услышать вначале слово пришельца.
Так и застыли они друг против друга, упорно и терпеливо меряясь силой
молчания. Со склонов гор за ними наблюдали костлявые женщины кочевников.
Старик распластался в седле, как ящерица под солнцем. Ифтах, будто
окаменев, врос в землю перед верблюдом. У ног его копошилась Питда. Она