"Лев Сергеевич Овалов. Помни обо мне" - читать интересную книгу автора

Приезжали в какой-нибудь городок, Раиса доставала из бездонных своих
карманов клочок бумаги с нацарапанным на нем адресом - впрочем, многие
адреса она знала наизусть, - и они отправлялись на поиски.
Большей частью благодетели жили на окраинах, в собственных домишках,
под охраной свирепых сторожевых псов. Подходили к воротам, стучались,
всплескивался собачий лай, спустя какое-то время раздавался хозяйский голос,
долго расспрашивал, кто да зачем. Раиса говорила условные слова, калитка
отворялась. "Во имя отца и сына и святаго духа", - бормотала Раиса. "Аминь",
- отвечал хозяин. Их впускали, и на какое-то время они обретали кров и стол.
Начинались бесконечные богослужения. Молились, недосыпая и недоедая.
Иногда возникала тревога: приходил кто-нибудь из посторонних или хозяину со
страха начинало казаться, что будто кто-то дознался, что у него живут
странники. Без промедления прятались, лезли в подполье, на чердак, во всякие
тайники, сделанные изобретательно и хитро. Тут были и двойные стены, и ямы с
насыпанной поверх картошкой, и норы в завалинках, а один раз пришлось даже
сидеть в яме, вырытой под собачьей конурой.
Забирались в тайник и часами сидели ни живы ни мертвы, не подавая
никаких признаков жизни.
Тревога проходила - выползали обратно, чаще всего ночью, и опять
принимались отбивать поклоны.
Иногда появлялась опасность быть обнаруженными, хозяевами овладевал
страх, тогда странники снимались с насиженного места и переходили в другую
келью.
Впрочем, как-то к хозяевам, у которых остановились наши странницы,
заявилась милиция. Искали каких-то людей, осматривали дом. В чулане
обнаружили Таню, но почему-то не обратили на нее внимания.
Обстоятельство это встревожило Раису больше, чем если бы к Тане
проявили интерес, и утром они незамедлительно покинули свое обиталище.
За зиму Таня хорошо познакомилась с порядками секты. Низовым звеном
считались кельи. Они были различны по численности - от нескольких человек до
нескольких десятков иноков, инокинь и послушников. Келью возглавлял старший
келейник, кельи объединялись в приделы, руководимые областным придельным, а
во главе всех стоял старейший преимущий, избранный собором, собирающимся раз
в несколько лет.
Видовые оберегали странников от общения с миром, сами странники,
обуреваемые религиозным пылом, лишь молились да прятались. Впрочем, если
большинство повстречавшихся Тане странников действительно были жертвами
своей религиозности, их руководители, всякие келейные и придельные,
занимались еще кое-чем: писали какие-то подметные письма, составляли
проповеди, запугивали верующих, обещали скорую войну и, главное хотели
войны, готовились, как выражались они, к столкновению с антихристом и его
слугами.
Они осуждали все, с чем свыклась Таня за свою недолгую жизнь. Им было
не по нутру все, что принес людям советский строй: человеческое достоинство,
школы и книги. Они считали, что христиане не должны служить в армии, не
должны защищать родину, пожалуй, даже само понятие родины было им чуждо. Они
даже пионеров считали своими врагами. Они называли слугами сатаны
коммунистов, комсомольцев, учителей, врачей, милиционеров - короче, всех,
кто заботился об общественном благе, кто поддерживал общественный порядок в
стране.