"А.Островер. Удивительная история или повесть о том, как была похищена рукопись Аристотеля и что с ней приключилось " - читать интересную книгу автора

восемью. Это будет в день моего дежурства. В восемь государь едет на
прогулку и проходит мимо Синего зала. Я ожидаю его в коридоре, бросаюсь
перед ним на колени и рассказываю историю рукописи. Ты знаешь Николая
Павловича - он любит, когда перед ним душу свою раскрывают. К тому же я не
ставлю его в трудное положение: он ничего французу не обещал. А тут перед
ним возможность проявить великодушие. И он проявит его!
- А если нет?
- Не может государь жертвовать честью своего офицера для того только,
чтобы сделать приятное чужеземцу-французу. Не может! Он поругает меня,
дернет за ухо; все будет, знаю, но рукопись он вернет. Наконец, Гриша,
клянусь тебе: я, Николай Олсуфьев, верну тебе рукопись! Хочешь, напишу
клятву в виде расписки? - закончил он торжественно.
Безбородко отошел к окну, молча постоял там несколько минут. Ни судьба
шарманщика, ни горе его дочери, ни отчаяние друга не интересовали его. Но,
думал он, если откажешь Олсуфьеву, этот теленок с отчаяния может черт знает
что выкинуть - еще к Елене поедет и такое наговорит...
- Ника, - начал он, повернувшись, - ты знаешь, что для тебя я готов
сделать все. И сделаю! Но, прошу тебя, повремени несколько дней.
- Сколько?
- Сегодня у нас двадцать второе ноября. Отправляйся к Дубельту, скажи
ему, что рукопись доставишь тридцатого.
- Почему? Почему не сегодня? Гриша! Понимаешь ли ты, что значат восемь
дней для Тересы? Море слез, восемь бессонных ночей! Зачем эта проволочка?
Ведь ты хочешь помочь мне, Гриша?!
- Хочу.
- Тогда дай рукопись сейчас. Прошу тебя!
Безбородко понял: отказать - значит поссориться, а этого он не мог
позволить себе накануне помолвки с кузиной Олсуфьева.
- Бери! - сказал он решительно.
Олсуфьев заключил товарища в объятия; у него не хватило слов, чтобы
выразить благодарность.
Безбородко подошел к шкафу и взялся за дощечку, на которую были
наложены сургучные печати.
- Нет! - воскликнул Олсуфьев. - Ты не прикасайся. Я сам должен это
сделать. - И закончил просительно: - Григорий, выйди из комнаты. Не надо
тебе при этом присутствовать. Тебе будет неприятно.
Кушелев-Безбородко подчинился.
Когда дверь за ним закрылась, Олсуфьев написал записку:

Я, Николай Олсуфьев, самовольно, в отсутствие хозяина Григория
Кушелева-Безбородко, вскрыл книжный шкаф и изъял из него рукопись Аристотеля
о свете, что удостоверяю своей подписью.

гр. Н.Олсуфьев, поручик
л.-гв. Семеновского полка.

Сорвав дощечку с печатями, он распахнул дверцу шкафа, положил на полку
расписку и взял рукопись.
Дрожащими руками раскрыл он книжку. На обороте твердого переплета в
верхнем углу приклеен книжный знак - большой прямоугольник шероховатой, с