"Николай Островский. Рожденные бурей " - читать интересную книгу автора

обидчика. Клянись же, дитя мое, именем пресвятой Марии, что ты никому об
этом не скажешь. Поверь, что я хочу тебе только добра. Я вымолю для тебя
благословение. Бесчестный же человек не уйдет от божеского возмездия!
Глаза отца Иеронима гипнотизировали Хелю, и она чуть слышно прошептала:
- Я не скажу.
Отец Иероним ласково положил свою тяжелую руку на ее голову, шепча
слова молитвы.
В соседней комнате Стефания, сгорая от стыда, что ей, по милости отца
Иеронима, приходится играть во всей этой истории двусмысленную роль,
выбирала из своей шкатулки мелкие золотые вещи...

Весь вечер Людвига была в приподнятом, восторженном настроении. Общее
внимание, восхищение, сознанне своей красоты, счастья от близости Эдварда,
волнующее чувство, что она - первая в этом шумном обществе, кружили ей
голову. Молодые люди лучших семейств считали за честь пригласить ее на
мазурку или краковяк. И она танцевала до головокружения бурные национальные
танцы, приводя в восторг и седоусых стариков и молодых панов.
- Она изумительна! - заметил Варнери, не отрывая восхищенного взгляда
от танцующей Людвиги.
Он спускался с капитаном Броней в зал, оставив Эдварда с князем
Замойским. С последних ступенек лестницы был виден весь зал.
- Женщины - не моя стихия, мосье Варнери! Щепоть кокаина волнует меня
больше, чем все эти патентованные красавицы, - безбожно коверкая французские
слова, ответил Врона.
Варнери брезгливо поморщился.
- О вкусах не спорят... Как вы думаете, удобно будет, если я приглашу
ее на тур вальса? Не скрою, я почти влюблен!
- Я думаю, пригласить можно, если вам уж так не терпится. Но только
помните, для посторонних вы - гувернер младшего сына Замойского... Желаю
успеха! Хотя это и безнадежно, - вяло произнес Врона.

Приземистый вахмистр настойчиво добивался от Юзефа вызова лейтенанта
Шмультке. Старик, видя, что вахмистр войдет и без разрешения, пошел
доложить.
Через несколько минут появился Шмультке об руку со Стефанией.
Обер-лейтенант был навеселе. Увидев вахмистра, он сердито шевельнул усами
а-ля Вильгельм.
- В чем дело, Зуппе? Я ведь сказал, чтобы меня пустяками не беспокоили.
Шмультке не отпускал руки Стефании, и она не торопилась уходить.
Вахмистр не решался говорить при ней, но усы лейтенанта так ужасающе
шевелились, что он поспешил отрапортовать:
- Смею доложить, господин обер-лейтенант, мною задержан на фольварке
уже однажды арестованный вами Мечислав Пшигодский, называющий себя
военнопленным и сбежавший вместе с другими арестантами при налете дезертиров
на вокзал...
- Арестован - и прекрасно! Мог об этом доложить и завтра.
Вахмистр нерешительно переступил с ноги на ногу.
- Но этот человек смущал солдат... Кроме того, на фольварк пришел
пьяный денщик господина майора и принес взятую откуда-то корзину с вином. Он
стал рассказывать солдатам, будто он знает, что в Германии произошла... -