"Николай Островский. Рожденные бурей " - читать интересную книгу автора

вахмистр заикнулся и так и не произнес страшного слова.
Шмультке отпустил руку Стефании.
- Что такое?
- Тогда этот военнопленный стал подбивать солдат арестовать господ
офицеров.
- Довольно! А где ты был? Простите, графиня, я должен уйти.
Встревоженная Стефания поспешила наверх к Эдварду. Бегло рассказала
Юзефу, сидевшему у двери, об аресте его сына. Старик быстро спустился вниз.
Выслушав Стефанию, Эдвард спросил вошедшего Врону:
- Второй сын старого Юзефа завербован вами?
- Нет. Это странный субъект. Утром на мое предложение он ответил, что
навоевался и с него довольно.
Не покидавший кабинета сына Казимир Могельницкий очнулся от
полудремоты.
- Надо, чтобы Шмультке не упустил этого негодяя из своих рук...
Кха-кха-кха... Вообще подозрительно, откуда он взялся. - Он опять
закашлялся. - Ведь этот тип способен на любое преступление... Я только
сегодня узнал, что он здесь. Он, оказывается, избил Франциску... Прошу тебя,
Эдвард, прими меры!
- Успокойся, отец, немцы и без нас упрячут его куда следует. Нам, в
конце концов, вся эта история на руку... Денщик, видимо, почитывал у майора
секретные бумажки, и хорошо, что солдаты знают о революции. Ничего, Стефа,
все это пустяки! Пойдемте, князь, на хоры, посмотрим, как веселится
молодежь, - оттуда все прекрасно видно.
Весь этот вечер Франциска работала в кухне. Ее не пустили прислуживать
гостям из-за двух огромных синяков на лице. Когда Юзеф сказал ей об аресте
мужа, она в первую минуту растерялась, а затем сердито загремела тарелками.
- Ну и пусть! Какое мне дело? Не муж он мне! Чтобы такая жизнь
провалилась! Пусть его хоть повесят, мне не жалко.
Слезы мешали ей говорить. Ей было жалко себя, своей исковерканной
молодости. Вспомнились все оскорбления, обиды, какие она терпела в этом
доме.
И самой большой все же была обида на Мечислава, побившего ее в день
приезда. И какими только подлыми словами не называл он ее! Слезы потекли еще
обильнее. Было жалко себя, жалко его. Что он там натворил? Чем это кончится?
И оттого, что Мечиславу грозила беда, ей было тревожно. Она не хотела
признаться, что ей страшно за его судьбу, что он ей все еще дорог.

Стефания с сожалением посмотрела на Франциску. Горничная, сдерживая
слезы, смущенно теребила кончик фартука.
- Я вряд ли могу что-нибудь сделать. Старый граф очень не любит твоего
мужа. И вообще сейчас такое время...
- Вы все можете, ясновельможная пани. Прошу вас! Вам стоит только
поговорить с господином офицером, и он отпустит, - умоляюще шептала
Франциска.
Стефания сделала отрицательный жест.
- Нет, я не могу сейчас говорить лейтенанту об этом! И притом ты меня
удивляешь - человек тебя избивает, а ты...
- Ну что же! Бьет - значит, любит...
- Вот как! - Стефания догадывалась, какую роль играл старый граф в этом