"Гершеле Острополер. Анекдоты (Классический еврейский юмор)" - читать интересную книгу автора

Давно замечено, что ивритское "лец" при обратном прочтении превращается
в "цел", то есть "тень". Еврейский шут Гершеле во многом был "теневым
отражением" своего патрона. Их объединяло несколько основополагающих черт: и
тот и другой хорошо знали природу человека (ребе, бывало, говорил: "Для моей
души нет ничего сокрытого"); и тот и другой были достаточно начитаны в
еврейской религиозной литературе, однако в силу разных причин избрали
мирскую жизнь в гуще людских масс, а не ученое затворничество. Оба не могли
не отреагировать на человеческое несовершенство, потому что им были дороги
мораль и исполнение заповедей. Может быть, благодаря этому глубинному
сходству Гершеле так любил переодеваться в одежды ребе и - пока тот бывал в
разъездах или надолго исчезал в своей комнате - усаживался в кресло цадика и
вместо него устраивал прием посетителей, как если бы он был сам ребе Борух.
Не только приехавшие издалека, но и домашние не могли распознать подмены в
осанистом и авторитетном "ребе", а полученные от Гершеле советы действовали
безотказно.
Однако жало критики Гершеле Острополера не щадило и цадика, и тут мы
имеем прямо противоположные сведения о характере их отношений. У маскилим,
просвещенных евреев нового времени, сложилось резко отрицательное отношение
к хасидам, и потому и ивритский поэт Авраам Дов Готлобер в своих
"Воспоминаниях", и Семен Дубнов в "Истории хасидского раскола" сходятся на
том, что "вообще, Борух представляет собою первообраз позднейшего
украинского цадика, со всеми непривлекательными чертами этого типа. Внук
Бешта, восседавший на престоле своего славного деда, в его резиденции,
воплощал уже собою грядущее вырождение хасидизма". Поэтому они настойчиво
повторяют историю о том, как гневливый цадик в конце концов потерял терпение
и в ответ на особенно обидную шутку Гершеле приказал спустить шута с
лестницы. А поскольку дело было в разгаре многолюдного пиршества и все были
несколько навеселе, бросившиеся исполнять веление ребе хасиды
переусердствовали, и Гершеле получил тяжелую травму, от которой вскорости
скончался. Эта версия получила широкое хождение в художественной литературе
о Гершеле, в частности, в рассказе Ицика Мангера.
В отличие от кругов еврейских просветителей хасиды благоговейно чтят
память ребе Боруха. В сборниках хасидских историй, например, в том, что
составлен раввином и ученым Шломо Йосефом Зевином (1890, Белоруссия - 1978,
Иерусалим), ребе Борух из Меджибожа предстает великим провидцем, заступником
хасидов и на небе, и на земле. В апологетических источниках мы не найдем
обвинений цадика в гибели его шута, напротив, там говорится о
снисходительности ребе и безнаказанности проделок Гершеле.

x x x

Истории о Гершеле в предлагаемой читателю книжке отобраны и переведены
с идиш Хаимом Бейдером, и, как всякое извлечение из большого корпуса,
композиция книги и ее состав отражают вкус и позицию составителя.
Хаим Бейдер родился в 1920 году в Подолье. С 12 лет начал печататься на
идише в детских журналах. Закончил педагогический институт в Одессе. Дважды,
в 1941 и в 1948 годах, предполагал выпустить поэтические сборники на идише,
но оба раза осуществить план не удалось - сначала из-за войны, потом из-за
антисемитской кампании в СССР. На Украине Бейдера опекал Перец Маркиш, и в
1947 году в Киеве, на съезде писателей республики был устроен персональный