"Пол Остер. Книга иллюзий " - читать интересную книгу автора

внезапно не оборвалась. Тут как раз сценка закончилась, и я стал
внимательнее слушать комментарии ведущего. На экране промелькнули рекламные
кадры актеров-комиков, больше двух десятков, и закадровый голос вздохнул по
поводу безвозвратно утерянных немых лент. С приходом в кино звука немые
фильмы гнили в подвалах, сгорали в пожарах, выбрасывались на свалку, и в
результате сотни картин исчезли бесследно. Но надежда умирает последней,
продолжал голос. Старые ленты порой отыскиваются, и в последние годы было
сделано немало замечательных открытий. Взять того же Гектора Манна. До 1981
года во всем мире существовало всего три его картины. Следы еще девяти были
погребены среди разного рода вторичных материалов - пресс-релизов,
пожелтевших рецензий, рекламных кадров, синопсисов, но сами картины
считались утраченными. И вот в декабре упомянутого года в парижский офис
Cinematheque Francaise приходит анонимная бандероль. Обратный адрес - самый
центр Лос-Анджелеса, а внутри - почти идеальная копия "Марионеток",
седьмого из двенадцати фильмов Гектора Манна. В течение трех лет, с разными
интервалами, еще восемь таких же бандеролей пришло в крупнейшие киноархивы
мира: Музей современного искусства в Нью-Йорке, Британский киноинститут в
Лондоне, Истман-Хаус в Рочестере, Американский киноинститут в Вашингтоне,
Тихоокеанский киноархив в Беркли и повторно в Cinematheque Francaise в
Париже. К 1984 году эти шесть организаций располагали полной фильмографией
Гектора Манна. Все бандероли были отправлены из разных городов, и разброс
на карте был внушительным - Кливленд и Сан-Диего, Филадельфия и Остин,
Новый Орлеан и Сиэтл. К фильмам не прилагалось ни письма, ни записки, а
посему невозможно не только вычислить дарителя, но даже гипотетически
сказать, кто мог бы им быть и где он проживает. В жизни и карьере
загадочного Гектора Манна стало одной тайной больше, подытожил ведущий, но,
кто бы ни был этот аноним, он сделал великое дело, и кинематографическая
общественность ему благодарна.
Я не большой любитель загадок и тайн, но, глядя на бегущие финальные
титры, я поймал себя на том, что было бы неплохо посмотреть все эти фильмы.
Их было двенадцать, разбросанных по разным городам Европы и Америки, и
чтобы все их увидеть, потребовалось бы довольно много времени. Пожалуй,
несколько недель, а то и полтора месяца. В ту минуту я даже предположить не
мог, что когда-нибудь засяду за книгу о Гекторе Манне. Тогда я просто
искал, чем себя занять, к чему приткнуться, пока я не найду в себе силы
вернуться к работе. За эти полгода я опустился дальше некуда; еще немного,
и мне хана. Хороша ли была эта затея и что я рассчитывал из нее извлечь,
было не столь уж важно. Любой выбор на тот момент был бы сомнительным;
главное - идея. В эту ночь она меня посетила, и двухминутного фильма вкупе
с коротким смешком оказалось достаточно, чтобы затеять путешествие по
городам и весям по обе стороны Атлантики с одной лишь целью - посмотреть
немое кино.
Я никогда не был киношником. Еще аспирантом, лет в двадцать шесть, я
начал преподавать литературу, и с тех пор моя жизнь была связана с книгами,
языком, письменным словом. Я переводил европейских поэтов (Лорка, Элюар,
Леопарди, Мишо), писал статьи в журналы и газеты, опубликовал две книги.
Первая, политико-литературоведческая, "Голоса в военной зоне", исследовала
творчество Гамсуна, Селина и Паунда на фоне их профашистской деятельности
во время Второй мировой войны. Вторая, "Дорога в Абиссинию", посвященная
умолкнувшим писателям, была медитацией о молчании. В одной компании