"Мария Оссовская. Рыцарь и Буржуа (Исследования по истории морали) " - читать интересную книгу автора

личной обиды мог подвергнуть войско ахеян угрозе разгрома, Роланд не
попросил помощи, не желая выглядеть трусом, что кончилось гибелью его
отряда, а король Арагона Педро II отказался от выгодной военной позиции,
чтобы противник не подумал, будто он боится, в результате чего все войско
Педро II погибло.
Как видим, М. Мид ставит преобладание принципа соперничества или
сотрудничества в зависимость от ощущения безопасности, причем последнее она
принимает как нечто первичное, не требующее дальнейших разъяснений. С тем же
успехом можно было бы принять за первичное склонность к соперничеству.
Мандевиль утверждал, что стоит только где-нибудь собраться мужчинам сытым и
утолившим любовную страсть, как между ними немедленно начинаются споры из-за
первенства. Я полагаю, что склонность к определению в межчеловеческих
отношениях
некоего "порядка клевания" может считаться столь же первичной, как и
стремление к безопасности, и что рыцарский этос нельзя психологически
объяснить при помощи одного лишь последнего фактора. Храбрость, столь
ценимая в рыцарском этосе, служила, разумеется, защите собственного
существования, но также и защите чести, причем смерть рассматривалась как
меньшее зло, чем унижение.
В заключение, после краткого обозрения гипотез о предпосылках
возникновения рыцарского этоса, я хотела бы еще сказать несколько слов о
положении, в котором оказывается функционализм перед лицом рассмотренных
нами норм; причем я имею в виду функционализм не как методологическую
программу, но как эмпирический тезис, согласно которому действующие в данном
обществе нормы всегда служат каким-то разумным потребностям, иначе они не
укоренились бы. В наименее уязвимой форме этот тезис сводится к утверждению
подобной функциональности по отношению к потребности в сохранении
биологического существования. Так вот: как я уже имела случай заметить в
другой своей работе [М. Оссовская имеет в виду свою статью "О некоторых
изменениях в этике борьбы" (1957)], рыцарский этос с его товарищеским
отношением к врагу, отказом от использования преимуществ своей позиции и
уравниванием шансов противников, с его ненужным риском ради демонстрации
собственных достоинств, нередко оказывался самоубийственным и приводил к
гибели целых военных отрядов. И все же он просуществовал несколько столетий,
возродился в романтизме и по-прежнему трогает за живое не только читателей
Сенкевича, но и таких разборчивых читателей Конрада, как Бертран Рассел;
последний в своей автобиографии, несмотря на далеко идущие различия
политических взглядов, выражает глубочайшую симпатию к традиционным
ценностям, которые защищал Конрад. Каким потребностям служила их защита? Не
будем терять из виду этого вопроса, прослеживая дальнейшие судьбы рыцарского
этоса.


ГЛАВА VI РЫЦАРЬ В РОЛИ ПРИДВОРНОГО

Придворная жизнь - это серьезная, холодная и напряженная игра. Здесь
нужно уметь расставить фигуры,
рассчитать силы, обдумать ходы, осуществить свой замысел, расстроить
планы противника, порою идти на риск,
играть по наитию и всегда быть готовым к тому, что все ваши уловки и