"Мария Оссовская. Рыцарь и Буржуа (Исследования по истории морали) " - читать интересную книгу автора

шаги приведут лишь к объявлению вам шаха,
а то и мата. Часто пешки, которыми умно распоряжаются, проходят в ферзи
и решают исход партии; выигрывает ее
самый ловкий или самый удачливый. Лабрюйер. Характеры, VIII, 64
Институт двора как коллектива людей, зависящих от могущественной особы,
обладающей властью и золотом, восходит ко временам очень давним. Мы помним
дворы царя феакийцев и царя Менелая у Гомера. Поощрение монархами и
вельможами ученых и художников также было известно в античности. Так
поступали Птолемей в Александрии и Меценат в годы правления Октавиана. Но
расцвет светской придворной культуры, ориентированной на развлечение,
неизменно ассоциируется с эпохой европейского Возрождения, а в рамках этой
эпохи - с Италией и такими дворами, как двор Медичи, д'Эсте, Гонзаго и
Сфорца. Образ жизни, сложившийся в этих средоточиях вечного развлечения,
требовал новых личностных образцов. Новые потребности стимулируют появление
огромного числа пособий по придворным манерам и хорошему воспитанию. Среди
них самый возвышенный тон берет "Придворный" Б. Кастильоне; ему мы и
предоставим здесь слово прежде всего, учитывая, что этот образец получил
огромный резонанс в Италии и за ее пределами.
Как помним, Аристотель от человека "по праву гордого" требовал высокого
роста. У Кастильоне иначе. Высокий рост ни к чему, ибо ему сопутствует
вялость ума. К тому же человек среднего роста ловчее в различных спортивных
состязаниях, а это весьма желательно. Что касается происхождения, то в жизни
встречаются придворные недворянского рода. Но так как образец Кастильоне -
это образец совершенного придворного, то от последнего требуется иметь
благородных предков. Ведь благороднорожденному обеспечен лучший жизненный
старт, и ему легче проложить себе путь при дворе, без труда получая то, что
другим достается в поте лица.
Правда, единственное достойное придворного занятие - занятие рыцаря, но
по существу образец Кастильоне - "демилитаризованный" образец. Достаточно
участвовать в турнирах, ездить верхом, метать копье, играть в мяч.
Дворянин не задирист и не станет выискивать поводов для дуэли. Он
бросит перчатку лишь в случае необходимости и тогда уж не позволит себе
недостойной слабости. Хотя придворному не пристало заниматься каким-либо
ремеслом, кроме рыцарского, он отличается во всем, за что ни возьмется. Он
не будет внушать ужас своим видом, но и не уподобится женщине, как те, кто
завивает волосы и выщипывает себе брови.
Особенно пристало придворному изящество и некоторая небрежность,
которая скрывает искусство и заставляет предполагать, что все дается ему
легко. Наша небрежность усиливает уважение к нам окружающих: что было бы,
думают они, возьмись этот человек за дело всерьез! Однако она не должна быть
наигранной.
Гуманистическая культура украшает любого. Поэтому совершенный
придворный владеет латынью и греческим, читает поэтов, ораторов, историков,
пишет стихами и прозой, играет на разных инструментах, рисует. Но
музицировать он может не иначе, как поддаваясь на уговоры, на
аристократический лад, относясь как бы свысока к своему искусству, в котором
он совершенно уверен. Разумеется, он не станет ни плясать на каких-нибудь
народных увеселениях, ни демонстрировать в танце чудеса ловкости, приличные
лишь наемным танцорам.
На войне он следует велениям чести и готов первым взобраться на стены