"Михаил Андреевич Осоргин. Свидетель истории" - читать интересную книгу автора

глубине страны - мечтатели, а приречные - больше любят созерцать.
Наташино детство прошло между городом и деревней. В гимназические годы
- она училась в Рязани - много читала, но умела и петь, и плясать, как
настоящая деревенская: отбивала каблуками частую дробь, держа плечи на
уровне, и пела частушки. В семнадцать лет носила две темные косы - толстые,
до самого пола,- была ширококоста, хорошо скроена и крепко сшита. Училась
так себе, ни плохо, ни хорошо, а среди приятельниц и приятелей была
настоящим коноводом по части выдумок и веселого озорства. Любила весной
кататься по Оке в молодой компании, с песнями, с брызгами, с ахами, с
привалом на том берегу, при кострах. А когда уезжала с семьей на лето в
деревню,- не скучала и одна и ловко управляла плоскодонной лодкой. Самое
настоящее удовольствие - уплыть на веслах вверх по течению, как можно дальше
вдоль берега, а потом, выехав на середину реки, весла сложить, лечь на дно
лодки и плыть по воле обратно, любуясь качающимся небом,- и не столько
думать, сколь просто смотреть.
Давно истлели Мушкины косточки за оградой сада, и на собачьей могиле
выросла такая же трава, как и везде, только посиней и погуще. И давно поняла
Наташа, что смерть - одно из явлений жизни, что смерти, собственно, и нет, а
есть простое превращение Мушки - в траву, бывшего - в настоящее, настоящего
в будущее. Страшного в этом ничего нет. Если вот сейчас перевернется лодка и
до берега не доплыть,- Наташа исчезнет, а мир останется, а может быть, и мир
исчезнет с нею, но это все равно. А возможно, что она превратится в рыбу, в
водоросль, в морщинку речной ряби, потом подымется паром над рекой,
впутается в стадо небесных барашков, прольется дождем над садом и огородами,
станет соком березы или яблоком - и какая-то ее частица вернется в
человеческую жизнь опять рязанской девушкой, которая будет петь:

Раз полосыньку я жала,
Золоты снопы вязала...

А вечером, в середке хоровода, будет отбивать каблучками дробь в
рязанской пляске и лущить семечки.
Уже давно Наташа слышит, как в дно лодки часто и ровно стучит
пароходное колесо. Думает: "Раньше свистка не поднимусь!" Пароход идет
снизу, лоцман видит лодку, а в лодке как будто никого и нет. Уже совсем
вблизи он тянет за рукоятку, и по реке пробегает густой гудок. Наташа
приподымается, не спеша садится за весла, смотрит, в какую сторону удобнее
отплыть,- и в два взмаха, нехотя уступает дорогу. Пароход, с боковыми
колесами, и прямо на лодку надвигаются большие поперечные водяные валы.
Наташа быстро повертывает лодку носом в разрез валов - и опять бросает
весла. Дальний берег, с лугами и деревьями, исчезает в воде, затем
возносится к небу, опять ныряет, опять вырастает, и в лодку захлестывается
гребень невысокой волны. Как на качелях - и жутко, и радостно. С парохода
смотрят: "Ну и смелая девка! Вот перевернет волной - наплаваешься". Откуда
им знать, что все это давно обдумано и что смерти, в сущности, нет, а есть
только превращение - как было с Мушкой!
Река и лес - два неизменных друга. Река широкая, вольная, и лес
настоящий, хвойный, с опушками из березы, осины и орешника. В реке огромные
рыбины, в лесах волки, зайцы и еще ягоды и грибы. После гимназии придется
ехать в Москву, большущий город, где курсы, театры, новые люди и, конечно,