"А.И.Осипов. Православное понимание экуменизма " - читать интересную книгу автора

своей цели только в том случае, если существующие христианские церкви
беспристрастно оценят свое настоящее кредо через призму учения и практики
Древней Церкви, как наиболее полной и чистой выразительницы апостольской
проповеди и духа Христова, и, найдя у себя что-либо измененным по существу,
возвратятся к первозданной целостности. И если современная Православная
Церковь свидетельствует о своей преданности и верности Преданию Вселенской
Церкви и призывает к этому другие христианские церкви, то это не может
расцениваться как какой-то узкий конфессионализм или эгоцентризм.
Православие призывает не к себе как к конфессии, но к единству с той единой
Истиной, которую имеет оно и к которой может приобщиться всякий ищущий этой
Истины. Православный экуменизм, таким образом, предполагает возможность
подлинного единства христианских церквей лишь при условии единства веры,
единства основ духовной жизни, единства принципов церковного устройства,
единства Священного Предания - то есть всего того, что в своих главных
чертах характеризует Церковь Бога живаго (1 Тим. 3, 15). При обсуждении
вопроса о церковном единстве необходимо остановиться на одном из тех свойств
Церкви, которое с развитием экуменического движения, особенно с ростом
значимости в христианском мире Всемирного Совета Церквей, становится все
более важным объектом изучения на межконфессиональном уровне. Кафоличность,
или соборность, Церкви постоянно пребывает в центре внимания экуменических
собраний, посвященных обсуждению проблемы единства Церкви. Как известно, в
экуменическом движении, среди части протестантов, всегда живет идея того,
что Всемирный Совет Церквей имеет особое экклезиологическое содержание и что
подобное содружество Церквей представляет собой если и не соборное, в полном
смысле этого термина, то весьма близкое к таковому. Священный Синод Русской
Православной Церкви, обращаясь в свое время с Посланием о V Ассамблее в
Найроби к председателю ЦК ВСЦ и генеральному секретарю ВСЦ, предупреждал:
"Другой опасностью, серьезно угрожающей христианскому единству и будущности
экуменического движения после Найроби, является питаемая некоторыми
участниками экуменического движения иллюзия, что Всемирный Совет Церквей
будто бы может достичь такой степени экуменического сближения своих
Церквей-членов, что одна из будущих его Генеральных ассамблей превратится во
всехристианский собор. Думать так - значит предполагать, что Всемирный Совет
Церквей может в будущем стать некоей "сверхцерковью". Как известно, подобные
"экуменические соблазны" были в свое время решительно осуждены и отброшены
всеми Церквами-членами, и руководство Всемирного Совета Церквей много раз
торжественно отказывалось от этого. И хотя в прежней формулировке эта идея
уже отвергнута, однако отдельные отзвуки ее проскальзывают иногда (как то
было и на Ассамблее в Найроби) в завуалированном виде общих рассуждений об
"особом пророческом служении" административного аппарата Всемирного Совета
Церквей в Женеве, который будто бы не является просто лишь инструментом для
служения Церкви и экуменическому движению, а чем-то большим. Отсюда один шаг
к соблазнительной и опасной идее об особом экклезиологическом значении
Всемирного Совета Церквей и его центрального аппарата в Женеве" [3].
Безусловно, наделить ВСЦ признаками Церкви, и в первую очередь свойством
кафоличности, - значит принципиально изменить, точнее, исказить само понятие
соборности. Поэтому наличие данной тенденции в экуменизме должно
стимулировать в православном богословии новые поиски выражения понимания
соборности Церкви, которое могло бы способствовать большему ее уяснению
инославием. Это особенно важно еще и потому, что употребление в