"Владимир Осинский. Полет стажера" - читать интересную книгу автора

огрызки бревен вместо нормальных деревьев, этот зной, которым небо пышет,
несмотря на ранний час... А ведь мы летели на Зеленый остров -
благословенную планету, где полно безобидного весёлого зверья и птичьих
голосов, где на каждом шагу журчат студеные ручьи... Но попали сюда. Ну и
что? Я знаю, вам кажется, что планета ждет, не дождется минуты, когда можно
будет схватить нас, стереть в порошок, сжечь на медленном огне - и смешать
пепел с этой кирпично-красной дрянью, которая имеет наглость называть себя
песком... Ну, правду я говорю?.. Все это ерунда, поверьте! Нет в
Пространстве планет-людоедок, маскирующихся под кислородной оболочкой.
Космос совсем не так коварен, как о нем часто болтают. Если планета
непригодна для жизни, она честно предупреждает об этом людей, и тогда люди
посылают к ней автоматы или вообще от нее отказываются... Давайте-ка немного
подкрепимся, а потом будем по-настоящему думать и решать.
Однако позавтракав, мы ощутили огромную усталость - все еще сказывалось
нервное напряжение от пережитого - и благополучно заснули. В общем, день
прошел без новых осложнений. А вечер принес неожиданные открытия.
Мы коротали время как могли.
Тингли попробовал рассказывать какие-то истории из собственной жизни.
Ничего путного не вышло. Не потому, что ему не о чем было рассказать. За три
года, минувшие после окончания гуманитарного университета, Практикант
Общества попробовал себя во многих областях деятельности. Он пытался
работать в жанре люминесцентной живописи, входившей последнее время в моду,
- и бросил это занятие, не сумев сразу достичь успеха. Снял небольшой
голографический фильм из жизни подводной фауны, не привлекший внимания.
Написал психологическую повесть, которая не удалась. Тингли привлекали
явления глобального масштаба, но осмысление такого рода материала для него
оказалось несовместимым с занимательностью изложения - одним из главных
требований, предъявляемых к литературно-художественному произведению, так
как в противном случае оно не могло конкурировать с многочисленными другими
средствами отображения действительности, впечатляющая сила которых была
огромна, ибо основывалась на невиданных достижениях изобразительной техники;
что касается глубины и своеобразия мысли, верности жизненной правде,
самобытности восприятия окружающего мира Художником, то они давным-давно
стали непреложным законом творчества, без этого пишущий человек вообще не
мог называться писателем. Тингли метался в поисках "настоящего дела" и успел
многое повидать. Все это, окажись оно в центре повествования, было бы,
безусловно, интересно. Но Тингли-рассказчик страдал неизлечимой болезнью. Вы
слушали его - и у вас появлялось ощущение, что во всех событиях, описаниях и
так далее по-настоящему важно одно: неповторимо сложная личность самого
Челла, его потрясающе оригинальное отношение к вещам, тонкость переживаний и
незаурядность неожиданных суждений. Остальное было второстепенно,
существовало лишь постольку, поскольку в той или иной степени имело
отношение к нему самому. Выходило утомительно. У слушателей рождалось
чувство смутной вины перед рассказчиком.
Практикант это уловил, прервал себя чуть ли не на полуслове, ушел в
дальний угол, мрачно уселся в амортизационное кресло, превращенное в постель.
Я попросил Петра рассказать что-нибудь о его работе. Он прищурился:
- Стоит ли? Мусор - всегда мусор, даже если сгребаешь его в космосе.
Среди нас есть дама, а я, хоть и изрядно постарел, не забыл еще правила
хорошего тона...