"Владимир Осинский. Полет стажера" - читать интересную книгу автора

мы с Вельдом сделали пассажирам анабиоинъекции раньше, чем они пришли в
сознание; затем Петр раздавил ампулу-шприц на собственном запястье. Что до
меня, то я мог пользоваться только тщательно рассчитанными дозами
снотворного. Подсознание бодрствовало, и это давало шанс справиться с
непредвиденной опасностью.
Умница "Поиск" привел ракету к планете, которая была обозначена в
каталоге длинным, непосвященному ни о чем не говорящим номером. Выпускнику
Университета космических сообщений он говорил о самом - и в наших
обстоятельствах единственно пока - важном: человек может здесь жить. Впервые
мне предстояло совершить посадку без инструктора, готового исправить ошибку,
которая унесла бы пять жизней - не считая моей. Что ж, коль скоро существуют
эти кристаллы...

Кристалл второй. "УВИДЕТЬ - И НЕ УПУСТИТЬ"

Две ярко-желтых звезды, питающие Жизнь в мире, куда привели нас судьба и
"Поиск", взошли, однако время зноя пока не настало. Мы устроились кое-как в
тени ракеты, при посадке мягко опустившейся на бок; теперь она заняла такое
же положение, в каком покоилась, находясь в просторном чреве "Эфемериды". Я
говорю "кое-как", надеясь, что вы представите тогдашнюю нашу реальность.
Во все стороны уходила за горизонт кирпично-красная холмистая пустыня. По
крайней мере в районе, где мы оказались, она, по всем признакам, была
мертва. Если не считать коротких темно- серых обрубков, нечасто разбросанных
вокруг, напоминающих видом моренные валуны, высотой до метра примерно... Мы
не сразу удостоверились, что имеем дело с растениями, а не причудливыми
неорганическими образованиями. Для этого пришлось, во-первых, чертыхнуться
Петру Вельду, эмпирическим путем убедившемуся, что у основания обрубки
покрыты толстыми, достаточно острыми колючками (поэтому их назвали
"кактусами"), а во-вторых, распилить пару-другую. Таким образом получились
не слишком неудобные "табуретки" и обнаружилась возможность развести костер
- разумеется, только экзотики ради, энергия у нас была в избытке, как,
впрочем, и почти все, необходимое для жизни.
Вызывающе покосившись на Петра Вельда, Челл сказал:
- В конце концов я могу отправиться на разведку и один!
На этот раз я был с ним солидарен. Начался второй день нашего пребывания
здесь, а Вельд по-прежнему не разрешал отойти от кораблика. Томясь
бездельем, мы места себе не находили.
Рустинг в основном молчал, а если заговаривал, то о бесцельности и
бренности земного существования. Кора Ирви впала в транс. Она оживлялась,
только слушая Рустинга: больные речи напуганного маленького человека легко
находили отклик в измученной душе. Их я, разумеется, ни в чем винить не мог,
мне ведь были известны данные корабельной картотеки... А вот Практикант,
хотя, повторяю, я разделял его нетерпение и тоже томился от бездействия,
возмущал вздорностью своих претензий - если кому- нибудь и надо пойти на
разведку, то, уж конечно, не ему... Почему раздражал Вельд - известно. Что
же касается Виктора Горта, то он возбуждал во мне откровенно недобрые
чувства. Это подчеркнутое спокойствие, эта переполняющая его перманентная
уверенность в собственной правоте... Правоте - в чем?! Задав себе последний
вопрос, я испытал прямо-таки пароксизм негодования, даже трудно дышать
стало, - и, испуганный этим, опомнился. Да что же со мной творится? Разве