"Мэгги Осборн. Его прекрасные жены " - читать интересную книгу автора

ненавидит ферму так сильно, как утверждал Джон Хоукинз, то почему она не
бросила все давным-давно, не вернула этой дикой природе ее достояние? Он не
находил здесь ничего, за что стоило бы держаться.
Когда холод стал пробираться под одолженную куртку, Боуи медленно
зашагал к могиле, находившейся на полпути от дома к тополиной роще. Более
чем странно, что в огромной прерии она не нашла для могилы лучшего места,
чем на заднем дворе, прямо перед окнами дома.
К своему удивлению, Боуи не обнаружил на надгробном камне ни имени, ни
дат. Перед ним был гладкий, без надписи валун, однако бордюр выложили
булыжниками так ровно, словно кто-то присматривал за этим местом.
Двинувшись дальше к ручью, Боуи посмотрел на прихваченную льдом темную
ленту воды. Ручей с каменистым дном был не более двенадцати футов в ширину.
Многочисленные следы животных испещряли снег, лежавший по берегам. Боуи
подумал, что в разгар лета высокие тополя и развесистые ивы дают здесь тень
и прохладу. Пока из всего, что он видел, только это место показалось ему
приятным.
По пути к амбару капитан миновал покосившуюся кладовую, полуразрушенный
курятник, свинарник и просевший вход в погреб для хранения корнеплодов.
Внутри амбара было тепло, в воздухе висел густой запах сена, лошадей и
коров, толпившихся у кормушек. Джон Хоукинз, в той же истертой, что и
накануне, одежде, доил лохматую коровенку.
- Доброе утро, Джон Хоукинз.
- Доброе утро, капитан Боуи Стоун.
Капитана влекло как магнитом к Айвенго. Подойдя к нему, он протянул к
бархатистому носу жеребца полную горсть овса. Айвенго заржал, тряхнул гривой
и зарылся мордой в ладонь Боуи.
- Хорошее утро для прогулки верхом, - заметил Джон Хоукинз.
Боуи охватило страстное желание проскакать на великолепном коне по
заснеженной прерии, подставив лицо ветру. У него даже перехватило дыхание.
Боже, как ему не хватает кавалерии! Он тосковал по утренней побудке и
добродушному ворчанию своих солдат. Скучал по лошадям, по терпкому запаху
мыла и полировки для седел. С болью в душе капитан вспоминал голубые
мундиры, сверкавшие медью на военных смотрах, и чувство гордости своим
подразделением. Из его жизни ушла радость, которую приносили порядок,
армейская дисциплина и строгий комфорт военного мундира. Горечь
невосполнимой утраты разъедала Боуи изнутри.
- Может, через несколько дней, - проговорил Боуи, поглаживая лоснящуюся
шею Айвенго. Он сознавал, что слишком слаб и истощен для той бешеной скачки,
о которой мечтал. Прекрасный конь заслуживал достойного наездника. Капитан
на минуту прижался лбом к шее Айвенго, впитывая его тепло и запах, затем
вышел из стойла, остановился рядом с Джоном Хоукинзом и прислушался к
посвистыванию струй молока, равномерно ударявших в стенки ведра.
- Во дворе могила матери Рози?
- Нет, Фрэнка Блевинза, отчима Рози.
- Расскажите мне о нем.
- Когда белый человек умирает, все забывают о его грехах и говорят не о
том, каким он был, а каким мог быть. Я много размышлял об обычае белых людей
не поминать умерших недобрым словом. Это странный обычай, но в нем есть свой
смысл. Мертвых белых либо превозносят, либо о них молчат. Может, это не так
уж и плохо.