"Фаина Марковна Оржеховская. Пять портретов " - читать интересную книгу автора

Я неловко спросил:
"Кто же их напишет?"
- ...Если знать обстоятельства,- продолжал Ширков,- то можно и не
удивляться. Я кое-что писал для себя; Глинке были известны мои опыты. И он
выбрал меня прежде всего потому, что поэт знаменитый не согласился бы. Добро
еще, написать либретто, по которому музыкант построит свою оперу. А то
подбирать к готовой музыке слова... "За кого вы меня принимаете, милостивый
государь!" Добрейший Василий Андреевич Жуковский был крайне удивлен, когда
Глинка принес ему свою первую оперу в наивной надежде найти в нем
либреттиста. Поэт не удостоил рассердиться, только смеялся.
"Ну и размеры! - восклицал он.- Да тут язык сломаешь!"
И, чтобы получилось еще забавнее, стал нарочно сочинять к музыке
нелепые слова да еще вставлять бессмысленные слоги. Глинка тоже смеялся.
"Эта музыка не согласуется с российским стихосложением",- заключил
поэт. Но он желал добра Глинке и отослал его к стихотворцу барону Розену.
Тот плохо знал русский язык. Но музыкальные размеры усвоил и натягивал на
них свои вирши, как на болванки. К счастью, все были настолько очарованы
музыкой, что не замечали нелепостей либретто.
- Положим, замечали,- сказал Стасов.
- Может быть. Тем более, во второй раз рисковать не стоило. Но...
знаменитый поэт не взялся бы, а барон Розен решительно не годился. Я же был
ни то, ни другое... И Глинка сказал мне:
"Ума и вкуса у тебя достаточно. Я буду посылать тебе поты, расскажу
примерно, о чем речь, а ты уж постарайся угадать слова".
Вот как: угадать.
"Это будет нелегко,- продолжал Глинка,- слова должны быть слышны, но не
навязчивы; послушно следовать за мелодией и как бы растворяться в ней,
нечувствительно усиливая действие музыки. Тут нужно быть и поэтом и
музыкантом... Одним словом, ты справишься".
И ушел, оставив у меня сверток нот: "тоску" своей Гориславы.
- И вы отлично справились,- сказал Стасов.
- Глинка одобрил мои старания. Но потом... от либретто не так уж много
осталось. Что говорить. Если с его музыкой могли так поступить - и сокращать
ее и перекраивать,- то ч т о значил здесь мой скромный труд?

6. Некоторые тайны мастерства

- Как же понять? - допытывался Стасов.- Глинка вместо арий писал
сначала оркестровые или фортепьянные пьесы?
- Не всегда. Но "Иван Сусанин" был сперва задуман как ряд симфонических
картин.
- Как странно!
- Для Глинки это естественно. Он не раз говорил мне, что не может
подчиниться чему-то готовому, заданному, определяющему его музыку. Для него
мелодия - это уже характер. А как она рождается, это для нас тайна. Говорят,
что Шуберт записывал свои мотивы где придется - на садовой скамейке, на
ресторанном счете,- так внезапно настигало его вдохновение. Возможно, я
передаю лишь вымысел современника, но тогда он применим и к Глинке:
вдохновение также не покидает его. Слыхали вы миф о царе Мидасе: до чего ни
дотронется, все превращает в золото. Это не пошло ему впрок: царь хотел