"Фаина Марковна Оржеховская. Шопен " - читать интересную книгу автора

...Тогда гости велели позвать гусляра: они знали, что
король любит звон гуслей и простые напевы. Явился гусляр. На
нем рваная свитка, волосы спутаны, ноги босы. Но славится он
голосом, западающим в душу, и песнями, каких никто больше не
знает в том краю... Запел он про старинные походы польских
королей, про далекую славу польских рыцарей - и все гости
кричали: - Виват! Да живет славная Польша!
...Но король еще сильней нахмурился. - Не надо мне этой
песни! Сто раз я слыхал ее! Пой другую!
...Потупился гусляр и стал восхвалять королеву, ее
молодость, красоту и щедрость

И гость кузнеца запел ту мелодию, которую Фридерик слышал в детстве от
матери, - "Зося в садочке". И теперь она казалась ему неотразимо
трогательной. Он сам готов был закричать "виват", как те шляхтичи на пиру.
Он ждал, что скажет Казимеж. Уж наверное любовная песня смягчит его! Но нет!

...Закричали гости: - Виват! Виват королеве! - Но еще
мрачнее насупился король; нетерпеливо оборвал он восторги
панов, крикнув смущенному гусляру:
- И эту песню слыхал я! Тысячу раз слыхал! Не убаюкаешь
меня ею! А вот лучше спой ту, что пел ты сегодня в хате
лесника, во время грозы! Та будет поновее!
...Побледнел гусляр: не знал он, что король, возвращаясь
из лесу, заблудился и, привлеченный, пением, подошел к хате
лесника. Но не вошел, а дослушал песню, стоя у двери под
дождем. Иначе не узнал бы правды. - Вот и спой эту песню
здесь! - приказал Казимеж. - Да не бойся! Пусть и паны
послушают!
...Еще больше побледнел певец, задрожал весь, точно
присужденный к казни, и, дико озираясь вокруг, запел...

...До этой минуты речь гусляра была протяжной, почти однообразной; он
скорее рассказывал под аккомпанемент гуслей, чем пел. То был мелодический
речитатив, широкое, торжественное вступление. Теперь же он рванул струны,
точно хотел порвать их, и Фридерик не узнал его голоса. - столько муки, боли
и в то же время силы, могучего призыва было в этой новой песне. Вступление
кончилось, теперь гусляр стонал от горя и бросал свой зов в потемневшую даль
на весь край:

Ой вы, хлопы, ой вы, божьи люди!
Не враги трубят в победный рог:
По пустым полям шагает голод
И кого ни встретит, валит с ног!

Чей-то вздох раздался в ответ. А гусляр продолжал все тем же громким,
стонущим голосом:

Продает за пуд муки корову,
Продает последнего конька!