"Фаина Марковна Оржеховская. Себастьян Бах " - читать интересную книгу автора

народе, где она жила, меняясь и мужая, пока наконец не вылилась в мощный
гимн восстания?

Глава четвертая. АРНШТАДТСКИЙ ОРГАНИСТ.

Старый пастор монотонно прочитал начало проповеди. Органист начал
хоральное вступление. Для этого ему обычно отводилось несколько минут, после
чего, отыскав нужную страницу в молитвеннике, прихожане начинали петь. Но
органист, как видно, забыл о времени. Стоя на кафедре, пастор с недоумением
поглядывал в сторону органа. Самого органиста, разумеется, не было видно, но
по самой музыке, радостно заполнившей все углы церкви, молящиеся догадались,
что играет не тот старик органист, которого они слушали в старой церкви, а
кто-то другой.
То были вариации на тему хоральной песни. Прекрасная мелодия реяла в
вышине; она была так проста, что хотелось тут же повторить ее, но так
величественна, что никто не решился на это. Звуки неслись к куполу, а оттуда
словно разливались по церковному залу. Никому не пришло бы в голову, что эта
мелодия была одним из напевов шестнадцатого столетия, если бы не история,
рассказанная недавно философом Лазиусом у порога церкви. Но теперь у многих
возникла мысль: уж не был ли то гимн Иоганна Вальтера, проникший в церковь
двести лет назад? С тех пор народные восстания были подавлены, в церкви
распевали другие хоралы- жидкие, тягучие, ханжески смиренные. Но тот,
изгнанный из храмов, бодрый, смелый напев продолжал жить в народе. В течение
двух веков он звучал, то теряясь, то снова всплывая, то без слов, то со
словами, весьма далекими от первоначальных слов гимна. И казалось, что
скрытый за органом, невидимый органист арнштадтской церкви воскресил
старинный боевой гимн, развив его по-новому - живо и смело.
С каждой минутой становилось яснее, что это был новый органист - старый
не мог так играть.
Откуда появилась эта мелодия? Нашел ли ее органист в сборнике? Или,
подобно Гансу Вальтеру, подслушал ее в народе?
Музыка гремела под сводами. Раздался последний аккорд, но органный
отзвук еще долго длился. И тут как раз солнце хлынуло в окна, и весь зал
засиял в лучах.
После этого пастор продолжал свою речь. Прихожане с нараставшим
нетерпением ожидали следующей музыкальной вставки. Она была так же прекрасна
и мужественна, как и первая. Но больше органист не играл в то утро. Как
выяснилось, ему было приказано не злоупотреблять предоставленным временем,
ибо церковь - так сказали ему - "не опера и не городская кофейня, куда
жители приходят развлекаться".
После окончания церковной службы удалось увидеть органиста: он проходил
через церковный двор. Это был юноша лет девятнадцати, довольно плотный,
сильный на вид. Черты его лица были крупны, но хорошо и тонко очерчены.
Казалось, он никого не замечал и смотрел прямо перед собой темными,
блестящими глазами. Он прибыл в Арнштадт недавно, но кое-кто из горожан знал
его. Это был потомок многочисленного рода музыкантов, Иоганн-Себастьян Бах.
Он любил приходить в церковь по утрам, когда там никого не было. Один
вид органа, похожего на величественное здание, с его трубами,
увеличивающимися к середине, напоминающими колонны, приводил Себастьяна в
волнение. Он играл один в пустой церкви и впервые наслаждался этой