"Джордж Оруэлл. Скотский уголок (Перевод: Сергей Таск) " - читать интересную книгу автора

выражал недоумение. Он даже лег на землю, подобрав передние копыта, закрыл
глаза и после мучительного раздумья сказал так:
- Я не верю. Цицерон сражался храбро в Битве при Коровнике. Я сам
видел. И разве мы не дали ему "Животную доблесть" 1-й степени?
- Это была наша ошибка. Теперь, когда мы располагаем секретными
документами, можно смело утверждать, что он рыл нам яму.
- А как же ранение? - упрямо гнул свое Работяга.- Мы все видели, как он
истекал кровью.
- В этом-то и состояла главная хитрость! - словно обрадовался Деловой.-
Джонс нарочно выстрелил так, чтобы слегка его зацепить. Кстати, Цицерон об
этом сам пишет, и ты, товарищ, мог бы прочесть, как обстояло дело, если бы
умел читать. В критический момент он должен был скомандовать отступление, и
поле боя осталось бы за неприятелем. И ведь он почти до конца осуществил
свой зловещий план... я вам больше скажу: он бы осуществил его до конца,
если бы не героизм, проявленный нашим вождем товарищем Наполеоном.
Вспомните, как Цицерон, а за ним и все остальные обратились в бегство, едва
во двор вступил отряд Джонса. И в этот миг, когда в наших рядах началась
паника, когда казалось, что все кончено, в этот миг, вспомните, товарищ
Наполеон вырвался вперед и с криком "Смерть двуногим!" вонзил клыки в ляжку
Джонса. Разве такое можно забыть? - Деловой пришел в необычайное возбуждение
от нахлынувших воспоминаний.
Он обрисовал эту батальную сцену так зримо, что трудно было усомниться
в ее правдивости. Тем более, все помнили, что действительно был момент,
когда Цицерон обратился в бегство. И все же у Работяги оставались некоторые
сомнения.
- Я не верю, что Цицерон с самого начала был предателем,- сказал он
после небольшого раздумья.- Потом - это я понимаю, но в Битве при Коровнике
он себя показал хорошо.
- Наш вождь,- Деловой заговорил жестко, выделяя каждое слово,- наш
вождь выразился однозначно... однозначно, я подчеркиваю... что Цицерон с
самого начала был тайным агентом Джонса - задолго до Восстания.
- Так бы сразу и сказал,- успокоился Работяга.- Раз товарищ Наполеон
выразился, значит, все правильно.
- Вот слова истинного патриота! - радостно взвизгнул Деловой, однако
нельзя было не заметить, что его блестящие глазки-пуговки словно пробуравили
Работягу. Он уже собирался уйти, но помедлил и со значением произнес: - Я
хочу предупредить, чтобы каждый глядел в оба. У нас есть все основания
предполагать, что среди нас разгуливают агенты Цицерона!
Спустя четыре дня, ближе к вечеру, последовал приказ всем собраться во
дворе. Когда приказ был выполнен, из дома вышел Наполеон при двух регалиях
(недавно он вручил себе "Животную доблесть" обеих степеней) и девяти
устрашающего вида телохранителях, окружавших его плотным кольцом.
Собравшиеся притихли и как-то даже поджались, словно предчувствуя нечто
ужасное.
Наполеон с пугающей пристальностью обвел взглядом публику и вдруг
пронзительно вскрикнул. В ту же секунду псы рванулись к первым рядам, где
сидели поросята-"бунтовщики", вцепились мертвой хваткой каждому в ухо, и все
четверо, визжащие от боли и страха, были брошены к ногам Наполеона.
Почувствовав кровь, псы совсем обезумели. Трое из них неожиданно кинулись к
Работяге; битюг своевременно поднял тяжелое копыто, и один пес рухнул как