"Свен Ортоли, Никола Витковски. Ванна Архимеда (Краткая мифология науки) " - читать интересную книгу автора

золота: все эти художники делили свои холсты на восемь частей - задача,
посильная для восьмилетнего ребенка. Отношение 4/8 (половина) давало им
идеальную симметрию; 6/8 (три четверти) почти не имело эстетической
ценности; зато 5/8, отношение отнюдь не тривиальное, оказалось лежащим в
основе многих композиций. Но 5/8 равно 0,625 и отличается от числа ПT менее
чем на 7 тысячных... то есть на толщину кисти. Одного мазка художника
хватило, чтобы Матила Гика погрузился в золотые грезы, отец Ленц взялся за
циркуль и линейку, а золотое сечение пополнило ряды математических чудес.
Хотя членение в крайнем и среднем отношении совсем и не чудесно,
понятно, почему оно стало причиной страстей. Отношение малых, равное
отношению великих, подобие деления себе самому, микрокосм в макрокосме - все
это давало почувствовать связь с мистическими корнями при малейших намеках
на древнегреческие или средневековые аналогии. В конце концов, человеческий
мозг должен каким-то образом сообщаться с космосом, законченной частью
которого он является; вибрация нейронов при созерцании золотой пропорции с
ходу приводит его в контакт с высшими сферами математики - языком богов, в
силу ее чистоты и недоступности. Золотая пропорция, эта модель
арифметической нирваны в миниатюре, составляет, таким образом,
привилегированный путь к общению с потусторонним и неопровержимое
доказательство Божественной природы человека. Чтобы добраться до рая, как,
наверное, посоветовал бы Рамануджан, возьмите такси с номером 1,618034...
Адепты золотого сечения сейчас не так многочисленны, как в 1930-е
годы, но на смену готовится новое математическое чудо. Речь идет о
фракталах, "автоподобных" формах, порождаемых компьютерами с помощью простых
формул. Эти головокружительные зигзаги над бездной повторяют один и тот же
мотив в разнообразных масштабах: наималейшая их часть подобна целому.
Увлечение этими удивительными картинами стало настоящей модой (появились
даже фрактальные майки и зонтики) и порой граничит с золотушным бредом,
отождествляя свои формы с "отпечатком Бога". Божественный фрактал скоро
сможет заменить золотую пропорцию. Будем с нетерпением ожидать нового Гика,
в киберпанковом варианте, который докажет, что австралопитеки (обладавшие
поразительными способностями к математике) рисовали на песке, покрывавшем
каменный пол их жилищ, древообразные фракталы.


Кот Шредингера

В своей "классической" версии, как замечал Ролан Барт, "научному
языку надлежит быть предельно нейтральным и прозрачным". Он, насколько
возможно, объективен и целиком поставлен на службу содержанию. В
противоположность литературному языку, он должен описывать объект изучения
наиболее универсальным образом. В действительности же, как писал
университетский преподаватель Дэвид Локк в своем трактате "Наука как
сочинительство": "История, рассказываемая наукой, всегда правдива, но это
никогда не истинная история и всегда не более чем история". Язык научной
формулировки участвует в отображении мира. Прежде всего потому, что всякая
научная публикация содержит, по словам сэра Питера Медавара (нобелевского
лауреата по медицине 1960 года), "точно рассчитанную дозу лицемерия".
Имеется в виду отбор результатов и форма их подачи, последовательность
цитирования работ и упоминаний их авторов - одним словом, вся организация