"Свен Ортоли, Никола Витковски. Ванна Архимеда (Краткая мифология науки) " - читать интересную книгу автора

империи до 1000 года - был полон культурного шока и кризисов, этим распадом
вызванных; второй - после 1000 года - завершился появлением итальянских
гуманиство. Многие историки считают, что на указанные два периода приходятся
три возрождения: первое - каролингское, второе - возрождение XI века и,
наконец, третье - просто Возрождение, с большой буквы. Совершенно очевидно,
продолжает Эко, что сравнивать конкретный исторический момент (сегодняшний
день) с отрезком времени более чем в тысячу лет - дело неблагодарное.
К тому же Средние века были вовсе не чужды идее прогресса, связанного с
надеждой на золотой век, на второе пришествие Христа и с ощущением
постоянного духовного совершенствования. От греко-иудейского первоисточника
эта идея передалась христианству, с одной стооны, через мессианизм, а с
другой - через построение познания; время у святого Августина линейно, и
человечество его "града Божия" последовательно воспитывалось на протяжении
веков. Когда восемью столетиями позже в свою очередь раздался голос Бернара
Шартрского, в нем явственно прозвучала вера в человеческий прогресс: "Мы
карлики, взобравшиеся на плечи исполинов. Мы видим намного дальше, чем они,
вовсе не потому, что обладаем более острым зрением или более высоким ростом,
а потому, что они возносят нас на свою гиантскую высоту". Этот знаменитый
образ (принятый, в свою очередь, и Исааком Ньютоном) выражает, согласно
историку Жаку Ле Гоффу, "ощущение прогресса культуры. Или просто - прогресса
истории".
В занимающем нас вопросе "прекращается ли прогресс?" подразумеваемый
ссылкой на Средние века контрпример представляется чем-то большим, нежели
простая игра ума. Он причастен к мифу, поскольку темные века
противопоставляются просвещенным. Мировой хаос отступает под натиском
неумолимого прогресса, давая дорогу новому гармоничному порядку. Идея
прогресса, резюмирующего прошлое и предрекающего будущее[21], покоится на
таком видении истории, согласно которому общество медленно, но уверенно и
неотвратимо движется в желательном направлении.
Эта идея достигла своего пика между 1750 и 1900 годами. Прежде всего в
эпоху просвещения, когда она, под различными влияниями, объединила министра
финансов Людовика XVI и маркиза Кондорсе, шотландского философа Адама Смита
и графа Сен-Симона. Согласно духу времени, мало-помалу прогресс заменял
Провидение. Более того, он слился с идеями свободы и равенства: на горизонте
виделось лучшее общество, возможно, управляемое учеными, как "Новая
Атлантида", утопия, созданная воображением Фрэнсиса Бэкона в начале XVII
века.
Потому что - как, например, для всякого Кондорсе - путь, ведущий к
золотому веку, проложен наукой. В основании всех политических и моральных
ошибок - к этому, в сущности, сводятся его высказывания - лежат ошибки
философские, связанные, в с вою очередь, с ошибками научными. Если, зная
законы, можно предсказывать явления, то, зная историю человека, можно
предсказать и его предназначение. В ту эпоху наука рассматривалась как поиск
знания. Разумеется. поиск должен быть беспристрастным; а также очевидно, что
сами искатели - это абсолютно преданные истине люди, все силами борющиеся с
предрассудками.
В этом портрете угадывается образец, вдохновленный легендарной фигурой
Галилео Галилея и состоявишимя над ним судом, который, в своей
мифологизированной версии, дал великому ученому повод произнести свою
знаменитую фразу: Eppur, si muove ("А все-таки она вертится")... Воображение