"Хосе Ортега-и-Гассет. Этюды о любви" - читать интересную книгу автора

безмятежной основательности истинного священника. Дело в том, что
находящаяся в состоянии экстаза монахиня вызывает у католического теолога
такое же презрение, какое китайский мандарин испытывает к мистику-даоисту.
Приверженцы тотального хаоса непременно предпочтут анархию и дурман мистиков
ясному и упорядоченному складу ума священников, то есть Церкви. Мне трудно с
ними в этом согласиться. Для меня неоспоримо, что любая теология ближе
подводит нас к пониманию Бога, говорит нам больше о природе божественного,
чем все экстазы всех мистиков, вместе взятых. Если вместо того, чтобы
изначально скептически относиться к исступленному, - прислушаться к нему и
задуматься, что же дают нам его трансцендентные погружения, заслуживает ли
его духовный опыт внимания, мы вынуждены будем признать, что услышали от
него сущие пустяки. Мне кажется, что европейское сознание вплотную подошло к
новому откровению о Боге, новым подтверждениям его существования, самым
существенным. Но я сильно сомневаюсь, что обогащение наших представлений о
божественной сути идет к нам по подземным извивам мистики, а не по залитым
светом дорогам анализирующей мысли. Теология, а не экстаз.
Однако вернемся к нашей теме.
Мистицизм также является проявлением заинтересованности. Первое, что
нам рекомендует мистическая методика, - это обратить на что-то свое
внимание. На что? Самая скрупулезная, толковая и известная методика, а
именно йога, простодушно раскрывает безотчетность зарождающегося состояния,
ибо на интересующий нас вопрос отвечает: на что угодно. Таким образом, вовсе
не объект определяет или же вызывает явление: напротив, он служит всего лишь
предлогом к тому, чтобы душа пришла в неестественное состояние.
Действительно, особое внимание обращают на что-либо только для того, чтобы
перестать обращать внимание на все остальное. Ступая на мистический путь, мы
изгоняем из нашего внутреннего мира множество объектов, позволявших вниманию
свободно перемещаться с одного из них на другой. Так, согласно Сан Хуану де
ла Крус, предпосылкой для любого странствия в запредельное служит "покойная
обитель". Обуздание влечений и любопытства; "великое отречение от всего", -
по словам Святой Тересы, "высвобождение души"; другими словами, полный отрыв
от корней и сцеплений наших многочисленных жизненных интересов, дабы
"предуготовиться к слиянию" (Святая Тереса), - все это служит одной цели.
Сходным образом индус формулирует условие овладения таинствами мистицизма:
nanatvam na pasyati - не замечать толпы и многообразия.
Изгнание вещей, по которым обычно скользит наше внимание, достигается
безусловным закрепощением души. В Индии любая вещь может служить этой цели,
сама же наука называется kasina. Можно, к примеру, раскатать глиняную
лепешку, положить ее рядом с собой и сосредоточить на ней свое внимание. Или
созерцать с высоты бегущий ручеек, или же смотреть на лужу, в которой
отражается свет. Или зажечь огонь, поставить перед ним щит с проделанным в
нем отверстием и смотреть сквозь него на пламя. Возникает нечто подобное
эффекту воздушного насоса, о котором выше в какой-то мере шла речь,
благодаря чему влюбленные "подчиняются чужой воле".
Не может быть мистического экстаза без предшествующего ему опустошения
души. "Вот почему, - по словам Сан Хуана де ла Крус, - Господь распорядился,
чтобы алтарь, на котором должна приноситься жертва, был полым", "дабы
уразумела душа, сколь полой, избавленной от всех вещей ее хотел бы видеть
Господь"[* См.: Baruzi J. Saint Jean de la Croix et le probleme de
1'experience mystique. Paris, 1924]. Один немецкий мистик еще энергичнее