"Андрей Орлов. Первый среди крайних " - читать интересную книгу автора

двинулось вверх по голени, заструилось спиралькой. Он похолодел: ничего
себе заявочки... Глянул вниз. Не змеи. Что-то сероватое, бугристое...
Ветви с кустарника! Непропорционально длинные, они спадали со ствола,
вились по траве замысловатыми узорами. И вдруг пришли в движение! Словно
пищу почуяли. Покачивая неприятными пурпурными цветками, зазмеились,
окрутили ноги. Шевельнулся куст - он не поверил своим глазам, проморгался:
повылазили новые, потянулись к нему, изгибаясь знаками бесконечности.
Отовсюду! Шорох над головой. Он вскинул голову - скрученный клубок из
шевелящихся ветвей сползал по стволу. И даже уродливые, гнутые деревья
задвигали иголками - почуяли чужака и насторожились. Живой лес! Неужели с
пива?
Смотрелось это, конечно, не ахти. А главное, больно было - стебли
впились в ноги, словно когти Фредди Крюгера. Галлюцинациями Верест не
страдал. Наркоманов презирал, как класс. И чувству опасности доверял, как
родной маме - уж если страшно, то беги, пока цел. Он пытался освободить
ногу - туго. Бежать в карьер опасно: загремит - уже не поднимется. Тогда он
стиснул охвативший его стебель, размотал обеими руками: такое ощущение, что
разматываешь проволоку-"шестерку". За ней вторую - не теряя времени. Что-то
свистнуло над ухом. Он отскочил, откровенно паникуя. И вовремя - целый
клубок размером с добрый булыжник шмякнулся туда, где он стоял. Обуянный
паникой, Верест бросился на опушку. Кусты хватали за одежду, сучья лезли в
глаза. Задыхаясь, разгоряченный, он вывалился из зеленого ада, встал,
унимая колотушку в груди.
Жлобы надрывали животики, тыча в него пальцами. Кудреватый не смеялся
- стоял с недоброй ухмылкой и сверлил взглядом. Один из пузанов скинул с
плеча автомат, продолжая ржать, поманил стволом - дескать, лапы в гору,
чужачок, и кам цу мир...
Верест оглянулся. Злополучный лес, раздраженный визитом, продолжал
шевелиться. Живые стебли выползали на опушку, рисуя узоры фиолетовыми
цветами. Жуть рогатая...
Он сплюнул и поднял руки.
- Ладно, уроды, ваша взяла. Забирайте.

За "уродов" ему отвесили по полной схеме (языка не поняли, но мимика -
куда уж кристальнее). Приклад втемяшился в челюсть, заставив пасть в траву.
От пинка по ребрам он заорал. Удар стальным набалдашником трости в
основание черепа, отвешенный ухмыляющимся "реваншистом", вовсе выбил из
реальности. Дальше Верест принимал мир клочками. И снова раздирающая боль:
безвольное тело бросили в "утюг" - под ноги победителям. Пока везли,
порядком извозили: манерный вурдалак использовал его в качестве коврика для
обуви. Он помнил визгливый голос, тарахтение мотора. Тащили по облицованной
гранитом аллее. Мрачноватые глыбы с игольчатыми башенками и надстройками,
чугунные шары на заборе, шпили, причудливые тучи, плывущие слишком низко,
почти по кровлям... Опять голоса. Процесс раздевания и облачения в рубище,
сопровождаемый удивленным похмыкиванием кудрявого. Полумрачные винтовые
лестницы, коридоры. Его втолкнули в сырую камеру, запечатлев на заднице
каблук. Он упал на гнилую подстилку и потерял сознание. Очнулся от
монотонной капели, голова трещала и стреляла трассерами. С потолка стекала
жижа - отрывалась от стены, переходящей в нишу, звучно разбивалась. Он
поднял голову - в продолговатой пустоте чернело отхожее отверстие,