"Владимир Викторович Орлов. Распятие и воскресение Татьяны Назаренко (Эссе)" - читать интересную книгу автора

будто бы готовые разнести, разорвать их. Странные метаморфозы сотворяет
время. И вот одно из них. Храм и пункт междугородной связи. И по-прежнему -
вместилище духа и страстей человеческих... Но двинемся дальше... Тот
благородный человек с благородными сединами... Он уже не степенен. Он в
лохмотьях, с цепями вериг. Он рухнет сейчас на паперть церкви Воскресения.
Юродивый. Слезы на его глазах. И не от того слезы, что дети, игравшие
недавно под надзором бабушек, бросятся к нему отнимать копеечку. Мысль о
родной земле тяготит его. Горе, горе Земле Русской. Смутное нынче время,
смутное... Коли будут неприятны страдания Юродивого, можно и отвернуться. Но
отвернувшись, мы увидим здание стиля соцклассицизма архитектора Н.Ловейко,
несколько лет назад в одном из сановных кабинетов здесь сидел Чурбанов... А
чуть подальше, по местному преданию, в невысоких постройках командовали
ГУЛАГом... Люди, спешащие мимо нас с дипломатами и папками нот, тоже будто
бы стали иными, будто нам открылось истинное в них... Больно, тяжко,
стыдно... А ведь можно произвести и еще один поворот винта, и нахлынет
здешнее, но из четвертого или седьмого измерения, с неслыханными существами,
с чудесами, с пересечениями пространств и времен, с упырями и демонами, с
ведьмами и ангелами, с музыкальными снами и угрызениями совести, с гулом
подземным, с внеземными диковинами. Впрочем, некогда. Надо спешить в
булочную на улицу Станиславского отоваривать талоны на сахар. Туда мимо
церкви Воскресения ходит за хлебом Татьяна Григорьевна Назаренко.


2

Как старательный читатель, я не раз заглядывал в "Именные указатели"
выпусков "Советской живописи" (издательство "Советский художник").
Машинально глаз схватил: возле фамилии Назаренко каждый год цифр куда
больше, нежели у других фамилий, порой хорошо известных. У кого-то одна
цифра (номер страницы, где упоминается...), а у Т.Назаренко четыре-пять
строчек таких цифр. Ну и что, скажете. Экая ерунда! "В нашем веке самое
важное быть упомянутым", - произнес критик. Но ведь он язвил... Ерунда,
однако в ней отражение чего-то. Удивительно постоянно Т.Назаренко поминают в
статьях не схожие по взглядам искусствоведы. Кто-то ее ругает, кто-то
хвалит. Предметы статей самые разные, один - о каких-либо выставках, другие
- о станковой картине, третьи - о жанре историческом, четвертые - о
карнавализации, о проблеме героя, о проблеме зрителя, о прочем, прочем. И
для иллюстрации своих идей на ум авторам то и дело является Т.Назаренко (или
ее призрак) - кому-то для разбора или расправы всерьез, кому-то чтобы
ухватить на лету убедительный для коллег пример. И выходит - существует
явление Назаренко, феномен Назаренко, а статистика "Именных указателей"
именно это и отражает.
Но долго было так. Назаренко есть и ее нет. О ней пишут и спорят, но ее
не знают. Вешали ее картины в залах, чаще по одной-две на выставках,
"датных" или Большой Державной Тематики (вдогонку утомившемуся в боях
соцреализму), иногда поболее - например, пять на замечательной "Выставке
23-х" в 1981 году. Но и при малом выходе в свет работ Т.Назаренко ее
заметили, помогли тут и журналы, "Творчество", "Юность" прежде всего, имя ее
в публике попало "на слух". (Соответственно возникла и легенда. Красивая
женщина, нечто ведьминское в глазах, богема, член редколлегии дефицитного