"Раиса Д.Орлова-Копелева. Двери открываются медленно" - читать интересную книгу автора

пересказывала по мере того, как сама читала, друзьям в Москве.
Разные были у нас отклики на Уотергейтское дело. "Ихнее подслушивание
разве что для детского сада годится..." И так тоже говорили.
Высокопоставленный советский чиновник, вызывавший в те дни Сахарова,
утверждал:


"Да стоит Никсону кулаком по столу стукнуть, и все сразу прекратится...
Так что ваши надежды на их демократию напрасны...".


Теперь отель Уотергейт известен еще и тем, что там есть постоянный номер у
директора Национального оркестра США Мстислава Ростроповича. Двери в отель
раскрываются сами собой, но за ними нечего искать: Ростропович бывает там
чрезвычайно редко. Он постоянно в разъездах, в гастролях по всему миру.

* * *

На земле оказалось гораздо больше беженцев, эмигрантов, чем я себе
представляла. Из разных стран, с разных континентов.
Эмиграция во все времена - несчастье.
Это потом можно писать - и неутомимо пишут - исследования, скажем, о
важном вкладе русских эмигрантов (не всегда достаточно оцененном) в
европейское и американское искусство двадцатого века. Но присмотришься ближе
к едва ли не любой судьбе, самой что ни на есть благополучной, -
натолкнешься на несчастье.
Владимир Набоков, который уехал из России юношей, стал писателем. Сначала
русским, а потом, уже в зрелости - американским, обрел всемирную славу. И
все же как полны тоской по России его американские романы! Тоской,
выраженной то русскими именами, артистично обыгранными, то названиями
городов и деревень, то просто в английский текст вкраплены русские фразы.
Словно не писатель, а сам язык горюет по родине... И в стихах (по-русски),
которые он писал, мелькала, проклиналась, призывалась страна его детства.
"Россия, отвяжись, я тебя умоляю...", - эта малоизвестная строка может
служить одним из эпиграфов ко всему творчеству Набокова.
Нобелевский лауреат Чеслав Милош после тридцати лет эмиграции испытал
счастливое свидание с родиной. Он побывал в Польше в ее звездный час. Он
увидел строки своих стихов, выбитые на том самом знаменитом пьедестале из
трех крестов в Гданьске, поставленном в память расстрелянных рабочих.


Вы, принесшие горе простому человеку,
Вы, смеющиеся над его горем,
Не думайте, что вы в безопасности.
Поэт помнит обо всем. Вы можете его убить.
Новый восстанет.
Ни дела, ни слова - ничто не забудется.


Тем страшнее должно быть для Милоша в отдаленной океаном Америке все то,