"Раиса Д.Орлова-Копелева. Двери открываются медленно" - читать интересную книгу автора

родины" Зигфрида Ленца; проза Ингеборг Бахман; избранные произведения
Хаймито Додерера; "Человек в эпоху Голоцена" Макса Фриша, романы, драмы,
стихи...
Люди, жизнь которых столь различна, тем не менее находят в книгах
общезначимый опыт: любовь, рождение ребенка, разлука, разочарование, война,
тюрьма, творчество, смерть.
И это внушает надежду: значит, можно попытаться понять друг друга. Ведь
уже сейчас ученые разрабатывают системы знаков, которые могли бы служить для
общения со внеземными цивилизациями. А на Земле все еще очень трудно
договориться о толковании одного и того же слова даже и на одном языке. Еще
труднее сравнивать, сочетать разные формы исторического опыта.
...Рассказываем в Женеве в большой аудитории об удивительных,
избирательно-ненасытных советских читателях. Нам возражает бывшая
соотечественница, недавняя эмигрантка.
- О ком вы говорите? Кто в России читает? Женщинам приходится часами
стоять в очередях; значит, больше половины населения не может читать. Ну,
вы-то жили в Москве, в вашем кругу читали, А никто здесь, наверное, и не
слышал о маленьком городке на Волге, который называется Кимры. Там прежде
делали хорошие сапоги. Ну кто в Кимрах читает книги?
Мы не успели ответить, как из здешних рядов поднялся молодой человек.
- Я из Кимр. Там нет крупных филологов, нет научных институтов, живут
шоферы грузовиков. Среди них - моих товарищей - есть поразительные читатели.
Они и приучили меня читать книги.
Мы оглушены неожиданностью и нападения, и защиты. Случайность, как бы
придуманная беллетристом. А я вспоминаю моих дорогих подруг, старых и
молодых: да, они замордованы непосильно тяжким бытом, но все они жили и
живут постоянно с книгами, они читают в метро, в электричке, перед сном в
постели.
Настоящее Зазеркалье - как в книге Льюиса Кэрролла "Алиса в стране чудес"!
В СССР запрещено, опасно читать самиздатские рукописи, книги, изданные на
Западе. Но (отчасти и потому, что запрещено) читают. На Западе - доступно, и
далеко не всегда читают. Отчасти и потому, что доступно. Винить некого, да и
не надо, - человеческая натура. Не огорчаться - не могу.
Те самые книги, которых так страстно ждут в Москве, здесь лежат какими-то
сиротливо-оскорбительными кучками, их не покупают. Издавать убыточно.
А "витамины" для сердца и души нужны не меньше, чем для тела.
В первый же месяц после приезда в Германию я стала участницей спора.
Осведомленный, талантливый журналист напористо утверждал:
- У вас нет и не может быть никакой культуры, ибо тоталитаризм враждебен
культуре, давил и будет давить все живое, выделяющееся, особое...
Я лучше, чем мой собеседник, знаю, как именно это происходит, этот
осточертевший механизм разрушения талантов, губительные результаты давления.
Но знаю я и другое. Мы приехали из страны великой культуры, и не мертвой,
а живой. Вижу лица ее творцов, известных и вовсе безвестных: писателей,
режиссеров, художников, учителей, библиотекарей. Слышу их голоса. Я бывала в
их рабочих кабинетах, в их художественных мастерских, присутствовала на их
чтениях. Кое-что знаю об их сомнениях, замыслах, свершениях. Нередко и
отчаянии. Этот удивительный мир, отраженный не только в самиздатских, но и в
опубликованных книгах, выпущенных фильмах, поставленных спектаклях, известен
мало. В том, что он действительно существует, надо убеждать.