"Владимир Орешкин. Нино, одинокий бегун." - читать интересную книгу автора

заключалось в том, что папа и мама хотели для меня лучшей, чем их, участи.
Профессия из самых низких означала, что жить мне предстоит в комнате
общежития, питаться бесплатными скудными обедами, работать по десять и
больше часов в сутки, а получать гроши. Начиная с коэффициента "десять"
профессии такие, что их с успехом мог выполнять любой не очень сложный
автомат, людей же на них сохраняли из сострадания, из когда-то узаконенной
благотворительности.
Отец не разговаривал со мной, словно бы я провинился, мама, которая вся
светилась, когда испытания начинались, постарела, перестала обращать на
себя внимание и целые дни проводила в нашей маленькой кухоньке - сидела
печально за столом, подперев голову руками, время от времени принимаясь
плакать.
События так навалились на меня, что происходившее воспринималось словно
кошмарный сон - стоит только проснуться, открыть глаза, и все станет на
свои места.
Каждый день приносил разочарования не только в Центре ориентации. Слухи
о моих "успехах" распространялись с невероятной быстротой. Не получив
высокого коэффициента, я попал в толпу середнячков, таких же, как и
большинство. По мере того как мой вероятный балл опускался все ниже, я
снова стал привлекать внимание - исключительностью... Знакомые ребята со
двора и из школы уже не разговаривали со мной, а сторонились. Смеялись за
спиной, показывая пальцами. Я кожей чувствовал, как впиваются в меня их
ехидные реплики, как смотрят они вслед и в их взглядах нет сочувствия,
только интерес к экзотике.
Меня перестали приглашать на вечеринки даже ребята из собственной
группы. А ведь каждый, с кем я провел одиннадцать лет, кого считал если не
друзьями, то хорошими знакомыми, - так много нас связывало, - получив
профессиональный коэффициент, устраивал вечер.
Попробовал обижаться, но быстро рассудил: в начинающейся моей новой
жизни детские обиды уже ничего не значат...
Больше всего думал о Помеле. Она жила двумя этажами выше, я - на
тридцать четвертом, она - на тридцать шестом. Мы дружили полтора года, а
перед испытанием впервые поцеловались. Никогда не забуду серебристого
тополя в сквере, у которого-это произошло. Мы долго, почти всю ночь,
целовались и разговаривали.
Она мечтала, что мой балл окажется самым высоким в школе. Ты умный, -
говорила она, - и добрый, тебе хочется подчиняться, от тебя исходит
таинственная сила.
Мне приятно слушаться тебя", По её словам выходило, что я - скопище
редчайших человеческих качеств. Машина наверняка должна их оценить,
наградив меня если не элитарным, то по крайней мере баллом не ниже "ста".
Уже две недели я не мог застать Помелу дома, ее мама - всегда такая
ласковая - хлопала перед моим носом дверью, бросив грубое: "Её нет'" Дня
четыре назад я случайно встретился с Помелой в подъезде, мы столкнулись
нос к носу. Я взял ее за руку, но она испуганно её отдернула. В её взгляде
читались испуг и сожаление, что между нами что-то было.
- Слышала, у тебя неприятности, - произнесла она холодно, тоном
светской дамы.
- Да, - ответил я понуро.
- Жаль, - продолжила она в том же духе, - что так вышло. Постарайся