"Рудольф Ольшевский. Поговорим за Одессу (рассказы)" - читать интересную книгу автора

Приезжий обернулся.
- Рибы не надо, дюймовочка!
- Он таки обиделся за борэц. - Не успокаивалась торговка. - Я не
дюймовочка, слышишь, я трехдюймовочка!










ДАМСКИЙ НАГАН

Имя дают родители, а кличка, даже если ты сам себе ее придумал,
сочиняется небесами, не иначе, как самим богом. Ну кто, кроме него мог
подсказать уголовникам, что Вильку нужно назвать Пантерой. Не будь этого
прозвища, Вилька, может быть, и вел бы себя иначе. Но вот он получил
кликуху, и теперь нужно было ей соответствовать. Подсознание определяет
сознание. Вилька держал в страхе всю "Соборку", а она, как известно , была в
Одессе чем-то вроде подготовительных курсов для любой тюряги. В драке Вилька
был действительно страшен. Но обычно до этого не доходило, так как на слова
он был тоже крут. Это он как-то не по росту громыхающим басом произнес, что
первый раз бьет в рыло, а второй - по крышке гроба. И голос его при этом
был глухой, как удар по дереву.
Толик назвал себя Джонсоном сам. Первоначально он дал себе имя Гарсон,
но потом узнал, что это означает, и срочно переименовался в Джонсона. После
этого хуже обидеть его нельзя было, чем назвать Толиком. Полгорода сужало у
него брюки, переделывая "клеши" в "дудочки". И действительно, черта с два
стали бы ездить к нему парни с Пересыпи и Молдаванки, если бы он назывался
Анатолием. А к Джонсону составлялись списки клиентов за месяц вперед. И
только мы, его соседи, могли придти к нему рано утром или поздно вечером и
обслужиться по блату.
Хромому Витьке кто-то, как гербовую печать на задницу поставил, дал
прозвище - рупдвадцать. По ритму походки очень подходил ему этот
прейскурант. Он ковылял по нашему двору, а разные ноги его, будто
передразнивали друг друга - рупдвадцать, рупдвадцать, рупдвадцать.
Иностранцы вряд ли поймут такое. Там как не припадай на одну ногу, а
доллардвадцатьцентов никто не назовет. А у нас рупдвадцать - кличка для
хромого что надо.
Однако самое нелепое прозвище было у меня. Могу поклясться, что больше
ни у кого в мире такого не было. Ну скажите, пожалуйста, кого еще в мире
называли Дамский Наган?
Представляете, летним одесским утром какой-нибудь хмырь кричит у моего
окна: "Эй, Дамский Наган, пошли на море!" И самое обидное , что мама, моя
родная мама, не понимает, что это оскорбительно. Спокойно она отвечает
хмырю: "Алик, Дамский Наган пошел за хлебом".
Ну хотя бы назвали Маузер или, на худой конец, Автомат Калашникова. А