"Генри лайон Олди. Жертвы" - читать интересную книгу автора

убежавшую игрушку... Позднее, когда Эвритея будет в сотый раз рассказывать
о случившемся ахающим рабам и слугам, она выставит перед собой руки,
задумается, пожует запавшими губами, отрицательно покачает головой и левой
рукой возьмет за локоть стоящую рядом рабыню. Так и будет показывать: рука
Эвритеи и рука рабыни. Только никто не поймет, что же хотела этим сказать
выжившая из ума старуха, никто не поймет, а зря.
Обе руки были правые.
...Дрогнул парадный щит, раскачиваемый изнутри, детские руки
втянулись за ограду, следом за ними шмыгнули змеиные головы - и тут одна
из подпорок не выдержала. Что-то заскрипело, треснуло, поплыл вбок
барельеф, изображавший заглатывание несчастной Метиды, края двух щитов -
тяжелого парадного и более легкого, боевого - резко сошлись, подобно
гигантским ножницам, клубок на полу завязался немыслимыми узлами,
наливаясь упругой силой...
И обмяк.
Когда центральный щит с грохотом рухнул - к счастью, наружу - Эвритея
нашла в себе силы закричать.
Пока молодые няньки-засони продирали глаза да соображали, что к чему,
в покои уже ворвалась испуганная Алкмена. Не останавливаясь, она кинулась
к детям, с разгона упала на колени и принялась ощупывать малышей.
Мало-помалу до нее дошло, что ничего страшного не случилось, что дети
живы-здоровы, и можно спокойно повернуться и отвести душу на нерадивых
няньках. Она глубоко вздохнула, набрав воздуха, отчего прекрасная полная
грудь Алкмены стала еще прекрасней и полнее, бросила на детей последний
взгляд - и увидела, что держит в руках торжествующий Алкид.
Весь набранный воздух пропал втуне, вылетев ужасным воплем, к
которому немедленно присоединились няньки. Женщины кричали, старая Эвритея
силилась приподняться с ложа, юный Алкид вертел в руках двух дохлых змей,
держа их за перебитые шеи и силясь засунуть одну из голов в рот, а вокруг
него ползал красный от возмущения Ификл и орал не своим голосом:
- Дай! А-а-а... да-а-ай!..
Вдруг он успокоился, вытащил из-под рухнувшего щита змеиный хвост и
принялся деловито обматывать им ногу брата.
Как раз к этому времени в покоях объявился всклокоченный Амфитрион,
совершенно голый, зато с мечом в руке; следом за ним вбежало человек
пять-шесть челяди, и не прошло и часа, как все Фивы знали о случившемся,
причем у каждого фиванца было свое мнение на этот счет.
А к вечеру в дом Амфитриона прибыл самый знаменитый в Элладе
прорицатель, женоподобный слепец Тиресий.
Его проводили в печально известные покои, дали потрогать змей,
лежавших на полу у стены, после чего подвели к детям, сидевшим на руках у
нянек.
- Змеи Геры, - глубокомысленно возвестил Тиресий, вытирая о льняной
хитон палец, которым он только что трогал змеиные зубы.
- Змеи Геры! - зашептались вокруг со значением, и у слепца хватило
ума не объяснять, что эти змеи всего-навсего неядовитые полозы, каких
может приобрести в храме Геры любая рабыня, довольная своими хозяевами
(или собственным мужем!), приобрести и пустить жить под дом, посвятив их
богине домашнего очага.
Считалось, что это способствует благосостоянию и миру в доме.