"Джеймс Олдридж. Последний дюйм" - читать интересную книгу автора

подымутся на поверхность, - не смей даже ступать в воду!
Дэви кивнул головой.
Бену хотелось чем-нибудь порадовать мальчика, но за много лет ему это
ни разу не удавалось, а теперь, видно, было поздно. Когда ребенок родился,
начал ходить, а потом становился подростком, Бен почти постоянно бывал в
полетах и подолгу не видел сына. Так было в Колорадо, во Флориде, в Канаде,
в Иране, в Бахрейне и здесь, в Египте. Это его жене, Джоанне, следовало
постараться, чтобы мальчик рос живым и веселым.
Вначале он пытался привязать к себе мальчика. Но разве добьешься
чего-нибудь за короткую неделю, проведенную дома, и разве можно назвать
домом чужеземный поселок в Аравии, который Джоанна ненавидела и всякий раз
поминала только для того, чтобы потосковать о росистых летних вечерах, ясных
морозных зимах и тихих университетских улочках родной Новой Англии? Ее ничто
не привлекало, ни глинобитные домишки Бахрейна, при ста десяти градусах по
Фаренгейту и ста процентах влажности воздуха, ни оцинкованные поселки
нефтепромыслов, ни даже пыльные, беспардонные улицы Каира. Но апатия
(которая все усиливалась и наконец совсем ее извела) должна теперь пройти,
раз она вернулась домой. Он отвезет к ней мальчонку, и, раз она живет,
наконец, там, где ей хочется, Джоанне, может быть, удастся хоть немного
заинтересоваться ребенком. Пока что она не проявляла этого интереса, а с тех
пор, как она уехала домой, прошло уже три месяца.
- Затяни этот ремень у меня между ногами, - сказал он Дэви.
На спине у него был тяжелый акваланг. Два баллона со сжатым воздухом
весом в двадцать килограммов позволят ему пробыть больше часа на глубине в
тридцать футов. Глубже опускаться и незачем. Акулы этого не делают.
- И не кидай в воду камни, - сказал отец, поднимая цилиндрический,
водонепроницаемый футляр киноаппарата и стирая песок с рукоятки. - Не то
всех рыб поблизости распугаешь. Даже акул. Дай мне маску.
Дэви передал ему маску с защитным стеклом.
- Я пробуду под водой минут двадцать. Потом поднимусь, и мы
позавтракаем, потому что солнце уже высоко. Ты пока что обложи камнями оба
колеса и посиди под крылом, в тени. Понял?
- Да, - сказал Дэви.
Бен вдруг почувствовал, что разговаривает с мальчиком так, как
разговаривал с женой, чье равнодушие всегда вызывало его на резкий,
повелительный тон. Ничего удивительного, что бедный парнишка сторонится их
обоих.
- И обо мне не беспокойся! - приказал он мальчику, входя в воду. Взяв в
рот трубку, он скрылся под водой, опустив киноаппарат, чтобы груз тянул его
на дно.


Дэви смотрел на море, которое поглотило его отца, словно мог что-нибудь
разглядеть. Но ничего не было видно - только изредка на поверхности
появлялись пузырьки воздуха.
Ничего не было видно ни на море, которое далеко вдали сливалось с
горизонтом, ни на бескрайних просторах выжженного солнцем побережья. А когда
Дэви вскарабкался на раскаленный песчаный холм у самого высокого края бухты,
он не увидел позади себя ничего, кроме пустыни, то ровной, то слегка
волнистой. Она уходила, сверкая, вдаль, к таявшим в знойном мареве