"Джеймс Олдридж. Последний взгляд [H]" - читать интересную книгу автора

парижскую улочку. Он повел носом, принюхиваясь к воздуху. По правде говоря,
мне думается, что Скотту всегда нужно было внутренне собраться перед тем,
как выйти на любую улицу при дневном свете, особенно на парижскую.
- Знаешь, что сейчас делают в рыбной лавке через два дома отсюда? -
спросил он меня, стоя в подъезде.
- Нет, не знаю.
- Там моют парафином кафельный пол, попробуй-ка нюхнуть этой
французской смеси бензина и мидий, и устриц, и селедки; Эрнест говорит, что
этот запах напоминает ему поле боя, где разлагаются трупы. Ну, во всяком
случае, теперь тебе понятно, почему мы затеяли эту поездку,- сказал он.
Я на секунду задумался, потому что боялся сказать что-нибудь не то. По
правде говоря, я был уверен, что скажу какую-нибудь глупость и попаду
впросак, но я на совесть постарался уразуметь, в чем тут дело, и мне удалось
сообразить, что тут чего-то не хватает.
- Я не совсем понимаю, какая тут связь,- сказал я.
- Так найди же ее, черт побери! - раздраженно воскликнул Скотт.- Ты
вроде Эрнеста. У тебя уже журналистский склад ума. Ты хочешь, чтобы все тебе
разжевали и в рот положили?
- Ну допустим, а что? - вызывающе спросил я.
- Ну ладно, ладно,- мирно сказал Скотт; он легко раздражался, но быстро
прощал.- Но это же так очевидно. Если нам обоим грозит опасность стать
обманщиками - значит, ясно, что нам пора поискать чего-нибудь получше. Это
ты хоть понимаешь?
- Да, но почему вы мне раньше не объяснили?
Скотт засмеялся.
- Ну ты молодчина, Кит. У тебя буквоедский склад ума,- сказал он.-
Только ты не очень-то ему поддавайся. Ясно как божий день, что эта поездка
даст тебе превосходнейший жизненный опыт. Пройдут годы, а ты все будешь
вспоминать о ней и поражаться, как тебе повезло. Уж поверь мне, ты всю свою
жизнь будешь считать, что вот тогда-то в тебе и зародился интеллект. Я мог
бы назвать полсотни человек, которые дали бы отсечь себе левую руку, лишь бы
оказаться на твоем месте.
В то время у меня еще не было оснований верить ему, хотя к концу нашего
путешествия я, конечно, убедился, что он был прав.
А сейчас мы ринулись на улицу, которую Скотт превратил в воображаемый
рубеж.
- О черт! - сказал он, когда в глаза нам ударил дневной свет.
По-моему, Скотту было ненавистно все, что находилось на этой улочке.
Вероятно, ни он, ни я еще не приспособились к невидимой панораме французской
культуры, которая всегда простирается перед вами на любой парижской улице.
Скотт указал на противоположную сторону улицы Монж, где на черной мостовой у
тротуара стоял маленький тупорылый "фиат".
- Ты умеешь водить вот это?
- А какое там переключение скоростей? - спросил я.
- Почем я знаю? - сказал он, сходя на мостовую.- Я только вчера одолжил
его у племянницы Джеральда Мерфи.
- Я давно не садился за руль,- сказал я; больше всего мне сейчас
хотелось отделаться от него и от всей этой затеи.- Вряд ли я смогу вести
машину.
Но не так-то легко было отделаться от Скотта.