"Джеймс Олдридж. Последний взгляд [H]" - читать интересную книгу автора

диванчик. Скотт сел и потянул меня за рукав; я тоже опустился на мягкое
сиденье.
- Дело в том, что в жизни у меня и у Эрнеста сейчас назревает опасный
перелом,- очень серьезно произнес Скотт, но тут же засмеялся, а когда Скотт
смеялся, он смеялся как бы про себя, словно подметив что-то смешное, чего не
усмотрели другие.
- О господи, это совсем в стиле Аниты Луус,- сказал он.
Я не стал спрашивать, кто такая Анита Луус.
- Я, конечно, шучу,- быстро сказал он.- Нет, я вот что хочу тебе
сказать.- Он опять стал серьезным, сосредоточенным и нахмурил брови.- Уже
всем известно, что мы с Хемингуэем постепенно превращаемся в нечто, ни на
меня, ни на него не похожее. И это скверно, Кит, потому что ни он, ни я
остановить это не можем. Впрочем, тебе этого не понять - спорю на пять
центов, что ты даже не слыхал ни об Эрнесте, ни обо мне, верно?
- Да,- с немалым смущением, но честно признался я.
- Да ты не конфузься, старик,- сказал Скотт.- Это совершенно
естественно. В сущности, это очень здорово, что ты о нас ничего не знаешь.
Во всяком случае, ты не можешь знать, что с нами происходит, потому что все
это, черт возьми, почти незримо. Но мало-помалу, частица за частицей, и
клетка за клеткой, и слово за словом Эрнест медленно превращается в
толстокожего профессионального убийцу, а меня считают молодым, но трагически
безнадежным алкоголиком, хотя, ей-богу, это неправда. Вот что с нами
происходит. Теперь ты понял, в чем дело.
- Пожалуй, не совсем,- сказал я.
Скотт мгновенно превратился в школьного учителя, бьющегося над тупицей
учеником. Он любил эту роль и играл ее мастерски.
- Постой-ка... Сколько тебе годиков, Кит?
- Девятнадцать и два месяца.
- Да что ты говоришь? Нет, ты серьезно? Тогда я, очевидно, должен все
тебе объяснить, это будет нечто вроде краткого урока монгольского или
санскритского языка, иначе ты никогда ничего не поймешь. В девятнадцать лет
и два месяца ты еще просто не способен понять, о чем я говорю. Погоди-ка.
Значит, вот что я тебе скажу. Если к тебе приходит успех, если ты его
действительно заслужил, как Эрнест и я, то с одной собственной
индивидуальностью жизнь у тебя будет желтенькая. Ты должен заслониться
спасительными копиями самого себя, сделать их наспех из того, что найдется
под рукой - алкоголь, биржевые спекуляции, свары, вульгарность, истребление
птиц, женщины, ложь. Все что угодно, лишь бы спрятать то единственное, что
есть только у тебя и больше ни у кого. Во всяком случае, ты должен считать,
что это так. Имей в виду, Кит, если ты позволишь лапать свое "я", ты его
погубишь. Ты должен всегда держать в тайне свои внутренние возможности и
прятать их от подлых глаз и наглых пальцев.- Скотт встал с диванчика и повел
меня вниз по крутым ступенькам.- Беда только в том,- продолжал он,- что наша
защитная маскировка берет над нами верх. Эрнест действительно похож на
профессионального боксера, он и разговаривает, как боксер, а я становлюсь
похожим на пьянчугу. Ты посмотри на мои глаза! И хотя Эрнест гораздо хуже
меня, дело кончится для нас обоих чем-то дьявольски скверным, если мы не
прекратим все это.
Мы сошли в небольшой вестибюль, и Скотт вдруг остановился в
нерешительности, будто ему не хотелось выходить на эту залитую солнцем