"Джеймс Олдридж. Последний взгляд [H]" - читать интересную книгу автора

отличной заменой другому австралийцу, Чарльзу Митчинсону, который уезжал на
родину. Но Чарли Митчинсон уезжает только через два месяца, так что мне
придется подождать.
- Ты сможешь столько ждать? - спросил Джек.
- Думаю, что да.
- Денег у тебя хватит?
- Почему вы меня об этом спрашиваете? - Я насторожился - кажется, он
хочет что-то выведать.
- Значит, ты не беден?
- Денег у меня столько, сколько мне нужно,- отрезал я.
- Ну и ладно. Не лезь в бутылку,- сказал Джек и, потирая свой длинный
нос, глядел на меня так, будто что-то прикидывал в уме.- Вот что я тебе
скажу,- продолжал он.- Если у тебя и впрямь есть деньжата, давай-ка махни в
Париж недельки на две, пока ты не впрягся в газетную лямку. Может, другого
случая у тебя долго не будет.
Мы сидели в клетушке у Джека, в редакции газеты "Дейли экспресс". Джек,
огромный мужчина со склонностью к ожирению, на работе ходил без пиджака и
прикидывался эдаким неотшлифованным алмазом. На самом же деле он был
стипендиатом Родса в Оксфорде, свободно владел французским и немецким
языками, итальянским и греческим, без его присутствия не обходились ни
бесконечные международные конференции, ни пограничные стычки, революции и
события на Балканах, летать туда и обратно было для него столь же привычно,
как для загородного жителя ездить в город на работу. В сущности, он был
лучшим международным корреспондентом того времени и с годами становился все
лучше, пока в начале войны его не схватили в Берлине. В 1944 году он умер от
диабета в дрезденском лагере для интернированных.
- Ты хоть немножко понимаешь французский или немецкий? - спросил он.
Я ответил, что говорю и на том и на другом языке.
Джек, явно сдержавшись, сказал:
- Ну ладно, пятидесяти слов вполне хватит, чтобы освоиться в Париже,
если только ты не приглянешься какой-нибудь прельстительной француженке.
Меня возмутил его намек, и я не пытался это скрыть.
- Ладно, ладно,- сказал Джек; он уже понял, до какой степени я нуждаюсь
в помощи. Но какого рода должна быть эта помощь? И вдруг он хлопнул себя по
мощным коленям.
- Придумал, черт возьми! - воскликнул он.- Я знаю человека, которому ты
как раз придешься по душе. А ты попробуешь раскусить этот орешек. Ты
когда-нибудь слышал про Эрнеста Хемингуэя?
- Конечно,- ответил я.
- И что ж ты слышал? - спросил Джек.
- Он живет во Франции.- Я сроду не слыхал про Эрнеста Хемингуэя.- Он
знаменитый журналист, да?
Джек пощадил меня и на этот раз.
- Эрнест был когда-то журналистом,- сказал он.- Он и сейчас, кажется,
пишет иногда для газет, хотя убей меня бог, если я знаю, откуда тебе это
известно. В последнее время он стал великой надеждой американской
литературы.
Джек рассказал мне, что познакомился с Хемингуэем в 1923 году, во время
греко-турецкой войны. Потом они вместе работали на конференциях по
разоружению в Лозанне и Женеве, а после в Париже. В то время Хемингуэй был