"Эдвард Олби. Смерть Бесси Смит (Пьеса в одном действии) " - читать интересную книгу автора

столе. Картина идет под приглушенную, как бы издали доносящуюся музыку.

Джек. Эй, Бесси! Вставай, пора уже... Эй, птичка! Подымай свою попку с
кровати... Давай скорей, надо ехать дальше, а то начнет смеркаться... Я
звонил в Нью-Йорк этой заразе, директору фирмы... Поговорил с ним как
следует. Все сказал, что ты велела. Просыпайся, детка, пора уезжать из этой
дыры, я должен доставить тебя в Мемфис до семи часов... а потом - тр-р-р! -
рванем на Север! Прямиком в Нью-Йорк!.. Я этому стервецу так и сказал:
"Послушайте, у вас нет исключительного права на Бесси Смит... ни у кого
такого права нет. Бесси, черт вас дери, делает вам одолжение... Она вовсе НЕ
ОБЯЗАНА петь для вас". Я сказал: "Бесси устала, ей неохота ехать в
Нью-Йорк". А он мне: "Вы, пожалуйста, не вздумайте идти на попятный. Бесси
сама мне обещала..." А я ему: "Ладно, не волнуйтесь... Бесси сказала, что
согласна опять петь для вас... сможете выпустить сколько угодно новых
пластинок... вы только не воображайте, что у вас есть исключительное право
на запись - такого права ни у кого нет". (Посмеиваясь.) Я ему сказал, что ты
свободна как птичка, радость моя. Как птичка-канареечка. (Смотрит за сцену,
качает головой.) Да уж, хороша канареечка!.. Я ходил вниз расплатиться за
номер. Только спустился - смотрю, один мой приятель... Ну, мы посидели в
баре, немножко выпили, а он и спрашивает: "Что ты тут делаешь, как тебя
занесло в эту паршивую гостиницу?" А я говорю: "Везу в своей тележке одну
птичку. И везу ее на Север. Там, наверху, - говорю, - есть одна толстенькая
дамочка, она сейчас отсыпается перед дорогой". Он и говорит: "У тебя всегда
где-нибудь есть толстенькая дамочка". А я отвечаю: "У меня там наверху не
просто дамочка, друг... Это - знаменитость, богатая леди, певица". Он
смеется: "Кто же она такая?" Я говорю: "Угадай!" А он говорит: "Ну тебя, не
могу я твои загадки отгадывать". Тут я ему и рассказал. Я, говорю, еду на
машине с мисс Бесси Смит. У него глаза на лоб полезли. Как, говорит, неужели
там наверху сама Бесси Смит? Не может быть! А я, не без гордости конечно,
отвечаю: да, мол, сама Бесси Смит, мы с ней едем на Север. И вот он страшно
хочет с тобой познакомиться, так что ты вылезай из постели и пойдем вниз. Я
хочу показать тебя во всем блеске. И не то что хочу, а ДОЛЖЕН. Потому что он
спросил: "А что случилось с Бесси Смит?" Как, говорю, что случилось? Ничего
с Бесси не случилось, она спит наверху. А он говорит: "Нет, я хочу сказать,
что она делала последние четыре-пять лет?" Было, говорит, время, когда ее
имя гремело и в Чикаго, и в Нью-Йорке, и везде. Ее ведь просто на руках
носили. Она еще поет или нет? ТЫ СЛЫШИШЬ, Бесси? Он спрашивает, поешь ты еще
или нет! Я сказал... я сказал, что ты переутомилась... долго отдыхала. Тебя
не забыли, детка моя, но люди спрашивают, что случилось. ТАК ЧТО ВСТАВАЙ!
Сегодня двинемся на Север, а когда ты приедешь в Нью-Йорк, ты им покажешь,
случилось что или нет. Бесси, милая, ты опять войдешь в славу... Я серьезно
говорю - тебя опять ждет слава. А я должен доставить тебя в Нью-Йорк. Потому
что это очень важное дело. Конечно, детка, ты свободна, как пташка, и я
сказал сукину сыну директору, что он не имеет исключительного права на
запись... но понимаешь, милая... он заинтересовался... а тебе за это нужно
теперь хвататься. Нужно, дружочек мой, потому что, если ты сейчас что-то не
сделаешь, люди перестанут спрашивать, где ты была последние четыре-пять
лет... они вообще перестанут спрашивать о тебе! Ты слышишь меня? Я сказал
там, внизу, что ты богата... но ведь это не так, Бесси. Уже не так, дорогая
моя. Надо через силу тащиться в Нью-Йорк, и надо начинать все сначала.