"Эдвард Олби. Что случилось в зоопарке (Пьеса в одном действии) " - читать интересную книгу автора

животные ко мне не льнут, я не святой Франциск, которого облепляли птицы.
Животные ко мне равнодушны... как и люди. (Чуть усмехается.) Почти всегда.
Но этот пес не был равнодушен. С первой же минуты он стал на меня рычать, он
бежал за мной и норовил вцепиться мне в ногу. Не то чтобы он кидался на меня
как бешеный, нет - он ковылял вслед, но довольно бойко и очень настойчиво,
хотя мне всегда удавалось удрать. Он вырвал клок из моих штанов - видите,
вот заплатка; это было на второй день, как я переехал туда, но я пнул его
ногой и мигом взлетел на лестницу. (Недоуменно.) Как с ним управляются
другие жильцы, до сих пор не знаю, но сказать вам правду? По-моему, это он
так только со мной. Я его к этому располагаю. Ну вот. Так продолжалось целую
неделю, и, как ни странно, только когда я входил, - когда я выходил, он не
обращал на меня никакого внимания. Вот что меня занимает. Верней, занимало.
Псу вроде бы только и нужно было, чтобы я забрал свои пожитки и ночевал на
улице. Однажды я, спасаясь от него, влетел по лестнице в свою комнату и
призадумался. И решил. Сначала попробую убить пса добротой, а если не
выйдет... так просто убью.

Питера передернуло.

Спокойно, Питер, сидите и слушайте. На другой день я купил целый кулек
бутербродов с котлетами, непережаренными, без кетчупа, без лука. По пути
домой хлеб я выкинул, а котлеты оставил.

Быть может, следующее должно сопровождаться игрой.

Я приоткрыл дверь - он уже меня ждет в подъезде. Примеривается. И
рычит. Я осторожненько вошел, вынул котлеты из кулька и положил шагах в
десяти от пса. Вот так. Он перестал рычать, принюхался и двинулся к
котлетам, сначала медленно, потом побыстрее. Дошел, остановился, поглядел на
меня. Я ему улыбнулся, так, знаете, заискивающе. Он опустил морду, понюхал и
вдруг - гам! - набросился на котлеты. Как будто в жизни ничего не ел, кроме
тухлых очистков. Наверно, так и было. Мне думается, хозяйка тоже питается
только тухлятиной. Ну вот. Он вмиг сожрал котлеты, попробовал сожрать и
бумагу, потом сел и улыбнулся. Даю слово, он улыбнулся; кошки ведь тоже
улыбаются, я видел. И вдруг - раз! - как зарычит и как кинется на меня. Но и
тут он меня не догнал. Я вбежал к себе, бросился на кровать и опять стал
думать о собаке. Сказать по правде, мне было очень обидно, и я разозлился.
Шесть отличных котлет почти без свинины, со свининой они такие отвратные...
Я был просто оскорблен. Но, поразмыслив, я решил попытаться еще. Понимаете,
пес явно питал ко мне антипатию. И мне хотелось узнать, смогу я эту
антипатию побороть или нет. Пять дней подряд я носил ему котлеты, и всегда
повторялось одно и то же: зарычит, понюхает воздух, подойдет, поглядит,
сожрет, гам-гам-гам, улыбнется, зарычит и - раз - на меня! Наша улица уже
была усеяна ломтиками хлеба от бутербродов. Я был не столько возмущен,
сколько оскорблен. И я решил его убить.

Питер протестующе поднимает руку.

Да не бойтесь вы. Мне это не удалось. В тот день, когда я решил убить
пса, я купил только один бутерброд с котлетой и, как я думал, смертельную