"Фрэнк О'Коннор. Длинная дорога в Аммеру" - читать интересную книгу автора

Она проводила его до дверей - согнувшись в три погибели и совсем втянув
голову в плечи, - но, вернувшись, распрямилась, достала табакерку, взяла
из нее понюшку.
- Охота тебе печалиться, - сказал Джонни. - У него семь пятниц на
неделе: к завтрему передумает.
- Может, передумает, а может, и пет, - сказала она горестно и,
распахнув заднюю дверь, вышла во двор.
Ночь была звездная, из раскинувшейся внизу лощины доносился шум города.
Она глянула наверх - на бескрайнее небо над задней стеной, - и горько
разрыдалась.
- Ох, Аммера моя, Аммера! Далеко ты, моя Аммера. Не добраться мне туда
ни сегодня, ни завтра. А пом-ру, так похоронят на чужбине, далеко ото
всех, кого знала, и разделит нас дальняя дорога.
Кому-кому, а старине Джонни следовало бы - садовая его голова! -
сообразить, что затевает старуха, когда на ночь глядя она поползла,
цепляясь за нерила, вниз к перекрестку. Там, напротив освещенных окон
трактира, не выпуская трубки пзо рта, стоял со своим крытым грузовичком
Ден Риган, промышлявший извозом. Вся округа обращалась к нему по мере
надобности.
Эбби поманила его, и они отошли в темное местечко у затянутой плющом
калитки. С глубокомысленным, сосредоточенным видом Риган выслушал все, что
она сочла нужным ему сказать; он хмыкал, кивал, утирал нос рукавом или
переходил на другой край тротуара, чтобы высморкаться и сплюнуть в канаву,
ж с его лица ни на мгновение не сходило напряженное, осмотрительное
выражение.
Кому-кому, а Джонни следовало бы сообразить, что это означало и почему
его старая приятельница, всегда талая щедрая, теперь сидит у потухшего
очага, скупясь развести огопь, а по пятницам требует с него квартирную
плату, не входя в его обстоятельства, и даже отказывает ему в глотке пива,
которым они всегда друг друга угощали. Он считал, что это была перемена
перед смертью и что денежки идут в кошель, который она прячет на труди.
Ночью она пересчитывала их у себя наверху при свете огарка, монеты
выскальзывали из ее безжизненных пальцев, ж он слышал, как она ревела
коровой, ползая по голым доскам и вслепую собирая их в горсть. Потом до
его слуха доносилось поскрипывание кровати - опа ворочалась с боку на бок,
- бряканье четок, когда она снимала их с изголовья, и старческий гвлос,
который, то подымаясь, то опускаясь, читал молитву. Иногда пронзительный
речной ветер будил его до зари, и он тоже слышал ее бормотанье:
бормотанье, зевок, чирканье спички - она смотрела на будильник - о, эти
нескончаемые ночи старости! - и затем снова бормотанье, бормотанъе и
молитва.
Но в некоторых вещах Джопни был на редкость туп; он ни о чем не
догадывался, пока однажды ночью она пе позвала его, и, подойдя со свечой в
руке к подножью лестницы, он увидел ее на площадке в ночной рубахе,
напоминавшей мучной мешок. Она стояла, держась одной рукой за косяк, а
другой теребя жидкие пряди спутанных волос.
- Джонни! - проскрипела она в страшном возбуждении. - Он приходил сюда!
- Кто приходил? - сердито рявкнул снизу Джонни, еще не отойдя от сна.
- Майкл Дрискол, отец Пета.
- Э, да это тебе приснилось, - сказал он сердито. - Отправляйся обратно