"Михаил Огарев. Проказница, Святогор и вечеря по понятиям или Бесами торговать разрешено!" - читать интересную книгу автора

бортами и продемонстрировать длинноствольную "дуру" в кобуре под левой
мышкой. Что немедленно и было сделано. После этого тиграйский и таганский
качки смерили друг друга презрительными взглядами, но до выяснения
отношений дело так и не дошло - этому помешал внезапный грохот и лязг,
сопровождавшийся очередной удушливой вонью на сей раз из выхлопной трубы.
Последнюю свободную площадку напротив занял внушительный драндулет, при
одном взгляде на который у африканского мордоворота отвисла белозубая
челюсть. Лоб славяно-чувашской народности оказался в несколько лучшем
положении, ибо означенный военный механизм однажды наблюдался им в
исторической кинохронике. Тем не менее, неожиданное появление еще одного
"тигра" - на сей раз из стомиллиметровой брони - шокировало и его.
Пятидесятипятитонная закопченная махина хрипло разок рыкнула,
пошевелила плотоядно двумя пулеметами, словно усами, и коротко повела
вправо-влево страшной пушкой, после чего ее дауновская башня замерла в
каком-то неопределенно-вопросительном положении. Вскоре небрежные вопросы,
а затем и почтительные ответы, были озвучены двумя офицерами средних лет,
появившимися на броне - их лощеный арийский облик прямо-таки дышал
аристократизмом и надменностью:
- Also, sehe ich wieder die russischen Leute? Doch haben sie sich
verandert! Die Ordnung existiert? Nein?! Donnerwetter!
- Erleiden Sie einen Tag, der Herr der General. Morgen werden wir in
Berlin abreisen. Uber, die Zivilisation!
- Ja, ja... Hier gibt es das gute Hotel? Das heisse Wasser und die
schonen Zimmermadchen?(1)
- А хрен их знает...
Младший по чину неожиданно для самого себя перешел на местную
разновидность эсперанто - в выразительно-лаконичной, но совершенно
недопустимой для вышколенного военного манере. Тотчас спохватившись, он
рассыпался в многословных унизительных извинениях, сопровождая их
сокрушенными разводами рук. Понимающий ситуацию, генерал снисходительно
похлопал его по плечу:
- Ничего, мой милый Юрген, бывает. Сам однажды послал бялоцерковского
старосту по весьма непристойному адресу. Прямиком к матушке сразу после ее
совокупления...
Повторив еще раз ободряющий жест, генеральская рука опустилась к
своему правому сапогу и извлекла блестящий стек, которым сразу же принялась
методично щелкать по зеркально начищенному голенищу. Генеральские глаза
из-под козырька выгнутой фуражки скользнули холодным взглядом по застывшим
в ступоре двум черно-белым браткам, а затем скучающе обратились к
созерцанию многочисленных плакатов, коими были заляпаны все наружные стены
огромного терема - своей тыльной стороной сруб-барак примыкал именно к
нему. Стиль воззваний не восхищал особой оригинальностью, смысл и того
меньше:

"МЫ ЖДЕМ ТЕБЯ, ДОРОГОЙ ИЛЬЯ ИВАНОВИЧ!"


"ХЛЕБ ДА СОЛЬ, ИЛЬЮШЕНЬКА, ЧАРОЧКА ДА ЗАКУСОЧКА!"