"Михаил Огарев. Проказница, Святогор и вечеря по понятиям или Бесами торговать разрешено!" - читать интересную книгу автора

профессионального чтива роман никак не дотягивал, ибо изобиловал нудными и
совершенно не нужными описаниями природы, а также "психологическими и
портретными характеристиками героев", (как обожала выражаться его жутко
выпендрежная Снежка), и тому подобными словесным хламом. Но вот в двух
местах точно упоминалось о свирепых тиграх из Ливийской пустыни! А если они
раньше там водились, то могли где-нибудь сохраниться и до наших дней.
Африка, она ведь большая; не меньше, поди, Красноярского края, где ему
довелось первый срок мотать. А сафари проводили всего-то между одной Конгой
и другой Конгой...
Вид у крупного представителя семейства кошачьих оказался,
действительно, таким, словно это и был последний, безнадежно вымирающий
экземпляр из Триполитанской страны - самого крайнего форпоста некогда
Великой Римской Империи. Донельзя поредевшие пучки усов, выпирающие арки
ребер, вылинявшие краски подранной на боках шкуры, зубы под стать разве что
какой-нибудь безобидной травоядной особи, отвислый и больной зад - все это
могло вызвать лишь брезгливое любопытство, переходящее в откровенную
жалость к несчастному животному и столь же открытую неприязнь к отменно
сытому и здоровому хозяину. Тот, очевидно, был преисполнен гордости за свое
крайне необычное транспортное средство, так как, освободив усталую зверюгу
от упряжи и крепко привязав, он первым делом снова вскочил на повозку и,
вытянувшись во весь свой немалый рост, принялся по дуге из-под ладони
обозревать "пятачки" многочисленных стоянок. Там было на что посмотреть!
Изящные тарантасы и вычурные кареты, залихватские брички и настоящие
гоночные колесницы, скрипучие хохляцкие арбы и совсем уж простецкие телеги
самых причудливых национальных принадлежностей обеспечивались
разнообразнейшими "живыми двигателями" - от лапландских оленей и орловских
рысаков до тибетских яков и руандийских лунорогих буйволов. Восхищение
вызывали и двигатели внутреннего сгорания, упакованные в блестящие оболочки
из металла и стекла, под выразительными названиями "Шкода", "Хорьх",
"Хаммер"... Однако эфиоп спрыгнул на землю, явно удовлетворенный
произведенным осмотром. Прирученного хищника вроде тигра больше ни у кого
не было.
Тем временем его зверь и произвел жизненно вполне естественный, но
крайне омерзительный с этической и эстетической точек зрения поступок: он
как следует поднатужился и, выдав громкий предупредительный звук, навалил
прямо на благоухавшую до сего момента клумбу обильную и удивительно вонючую
кучу. Ее вульгарнейшее амбре, намертво перебившее все прочие обонятельные
изыски, заставило лба в кожанке вылезти из машины, широко расставить ноги,
внушительно упереть в бока руки и, вальяжно выпятив живот, мощно харкнуть в
сторону прилюдно обделавшихся соседей.
Представитель гордой народности "тиграи" воспринял это как выпад и
отреагировал соответственно. Его пузо под свободной полотняной накидкой
"шамму" оказалось не менее внушительным, чем у кожаного, ну а зарывшийся в
волосатой груди золотой крест, равно как и подобного же металла цепь, и
размерами, и весом вполне соответствовали самым строгим международным
братковым понятиям. Кроме того, правое кулачище эфиопского авторитета
сжимало длинную трубку явно не мирного назначения, на что указывал
торчавший из нижнего ее конца заостренный шип...
Назревал очередной правильный базар, к чему следовало традиционно
подготовиться, а именно: небрежно расстегнуть пиджак, широко шевельнуть его