"Николай Сергеевич Оганесов. Двое из прошлого (Повесть) " - читать интересную книгу автора

он продолжал отпираться.
- Куда вы дели пустую бутылку от "Пшеничной", которую принесли с
собой?
- Это уже когда выпили? - уточнил Игорь. - Отнес домой. Думал, может
понадобиться в хозяйстве. Она литровая, удобно подсолнечное масло держать.
- А бутылку из-под "Экстры"? Ведь обе пустые бутылки вы унесли с
собой.
- А зачем их оставлять?
- Отвечайте на вопрос: куда вы ее дели?
- Вы же сами показывали снимки, на них все видно - бросил в пустующий
дом, в окно.
- Зачем?
- А черт его знает, - простодушно улыбнулся он: мол, судите меня,
виноват, но такой уж я бестолковый человек. - Знал бы, что так обернется,
конечно, оставил бы на столе. Прихватил случайно, с каждым может
случиться...
Сделав сноску на скудность материалов, которыми я располагал в то
время, можно понять двойственность моего положения: я чувствовал, что в
объяснениях Красильникова нет ни слова правды, но доказать этого не мог.
Еще не мог: на любой вопрос был готов заранее продуманный, тщательно
взвешенный ответ. Да, следует признать, что в те дни у меня было слишком
мало фактов, и с этим приходилось считаться.
- Следы пальцев на ручках плиты вы тоже случайно стерли? - спросил
я. - Или холодно было, и надели перчатки?
Он посмотрел на меня с укоризной, будто упрекая в неуместном в данной
ситуации легкомыслии.
- А это уж вам лучше знать - вы специалисты, вам и карты в руки.
- Но ведь вы брались за ручки?
- Брался... - Он изобразил глубокую задумчивость. - Ума не приложу...
Смазались, наверно?
- Да нет, не смазались. На пластмассе отпечатался рисунок ткани,
следы которой были уничтожены.
- А вы не ошиблись? Может быть, отпечатки есть, а вы не заметили...
- Нет отпечатков. - Я намеренно давал ему выговориться.
Он сделал недоумевающие глаза:
- Ну, не знаю, не знаю...
Странно, что не добавил ставшее привычным: "Ну, стер следы - пьян
был, с каждым может случиться".
Я прекрасно понимал, что следы пальцев стер не кто иной, как
Красильников. Понимал и то, что сейчас он страшно жалеет об этом, ведь
отсутствие отпечатков подтверждало первоначальную версию, которую он
приготовил заранее, зато явно противоречило второй. Теперь, когда
собранные нами улики вынудили его признаться, что у Волонтира он был, что
брался за ручки газовой плиты, эта деталь работала против него.
Красильникова увели в камеру, а я сидел и, признаться, чувствовал
себя растерянным. Слабость моего подследственного была очевидной, только
вот ясности это не прибавило, а мне нужна была ясность.
Примерно то же ощущение возникло у меня часом позже, когда стали
известны результаты эксгумации трупа Щетинниковой. Не стану говорить,
какие мысли роились в моей голове накануне, но заключение о том, что Нина