"Николай Сергеевич Оганесов. Двое из прошлого (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Ивановна умерла от приступа стенокардии, свидетельствовало, что ее смерть
не имела отношения к делу, во всяком случае, прямого.
Сотниченко установил, что старушка - ей было семьдесят два - жила
одиноко, родственников не имела, последние годы никуда не выезжала, никого
у себя не принимала и в гости никуда не ходила. В рапорте инспектора
преобладала частица "не", и лишь когда речь пошла о здоровье Нины
Ивановны, сведения стали разнообразнее: на здоровье Щетинникова жаловалась
постоянно, в поликлинике хранилась двухтомная история ее болезни. В числе
недугов ревматизм, люмбаго, гастрит, приступы радикулита, простуды и,
наконец, сердце...
Так, не успев обрасти уликами, рухнула еще одна версия, выскользнула
из рук еще одна ниточка, а их и без того было не слишком много.
"Где пресловутые зацепки? - спрашивал я себя вечером, сидя на кухне и
невпопад отвечая на вопросы жены. - Куда подевались клубочки с торчащими
из них кончиками ниток, за которые только потяни - и знай свое дело,
разматывай?" Жена, заметив мое состояние, тактично удалилась в комнату, но
мне это не помогло. Закончилось тем, что я совершенно отупел от
безуспешных попыток проникнуть в тайну смерти Георгия Васильевича
Волонтира. Только этим можно объяснить катастрофически растущий список
подозреваемых, в число которых я с отчаяния готов был включить и
Ямпольскую, и бригадира газовщиков, и даже почтальоншу Рыбакову. Еще
немного, и туда вошли бы и Сотниченко с Логвиновым...


Глава 4

24 - 30 января

ЯМПОЛЬСКАЯ

Все-таки не следовало спешить с бюллетенем. Она вполне могла
позволить себе поваляться еще пару дней. Ничего страшного за это время в
институте не произошло бы, зато теперь налицо все признаки рецидива: болит
голова, ломит тело, в ушах постоянный гул - типично гриппозное состояние.
Ничего удивительного, если к ночи снова подскочит температура.
В коридоре прозвенел звонок. Рабочий день окончился. Елена Борисовна
наскоро рассовала документы в ящики стола, оделась и вышла из института.
С обложенного тучами неба срывалась мелкая колючая крупа. Ветер носил
ее в воздухе, сдувал с крыш и с размаха бросал в лицо прохожих. Погода не
располагала к прогулкам, но домой идти не хотелось.
Ямпольская свернула в знакомый переулок, решив посидеть немного во
дворе детского сада, который находился как раз на полпути между домом и
институтом. Одноэтажный, расположенный в глубине большого двора дом
сегодня показался ей увеличенной до гигантских размеров фотографией, из
тех, на которых принято писать новогодние поздравления. Над трубой
метались клочья белого дыма, а вдоль крыши свисали причудливые гребешки
сосулек.
Миновав калитку, Елена Борисовна прошла в крытую беседку. Внутри было
пусто и не так ветрено. На низеньких лавочках еще с осени остались кучки
песка, застывшие в форме детских ведерок. В углу, припорошенная снегом,