"Брижит Обер. Карибский реквием" - читать интересную книгу автора

того не зная, увлекла его на путь по следам собственного прошлого.
- Приехали, патрон!
Даг попросил у шофера подождать его и двинулся по направлению к приюту.
Это было большое белое здание, совсем недавно заново выкрашенное известью.
Строгое и с виду солидное. Вполне мирное. Даг покачивал сумкой, стоя перед
воротами с ухоженным садом за ними в ожидании, пока кто-нибудь ему откроет.
Какая-то коротконогая монахиня наконец приковыляла к нему, бросая
недовольные "Ка sa ye?!. Он протянул ей свою визитную карточку, украшенную
девизом " Vitam impendere vero" (посвятить жизнь истине), пояснив, что желал
бы переговорить с матерью настоятельницей. Она внимательно оглядела его с
ног до головы, затем удалилась, переваливаясь с боку на бок и покачивая
головой, тряся в воздухе его карточкой, как пылающей головешкой.
Опять ожидание у решетки. Чтобы как-то убить время, он попытался
определить, что за растения и кусты его окружают. По правде сказать, занятие
было не слишком забавное: он ровным счетом ничего не смыслил в ботанике, к
тому же начинал уже подыхать от жажды. Монахиня вернулась, вся запыхавшаяся,
и сообщила ему на этот раз, что " pani problem", мать Мари-Доминик ждет его.
Он проследовал за ней по прохладному коридору, выложенному красной плиткой,
мечтая об автомате с напитками. Учительница младших классов вела занятия, и
звонкие детские голоски что-то повторяли за ней нараспев.
Мать настоятельница сидела за письменным столом розового дерева с
резными выдвижными ящиками. Это была красивая женщина лет шестидесяти.
Смуглая кожа, черные холодные глаза, которые, казалось, прямо говорили:
"Поторопись-ка, сынок, делать мне нечего, только с тобой возиться!" Даг
подождал, пока она предложит ему сесть, и только тогда начал:
- Мне очень неловко, что я вынужден вас побеспокоить, но у меня
поручение от одной вашей бывшей воспитанницы, Шарлотты Дюма...
- Дюма... Да, понимаю, - оборвала его настоятельница, возвращая
служебное удостоверение.
Даг посмотрел на ее полные приоткрытые губы, позволяющие видеть
безукоризненно белые зубы, и у него появилось ощущение, что он рассматривает
содержимое холодильника. Он вынужден был сделать усилие, чтобы продолжить:
- Мадемуазель Дюма поручила мне найти ее отца, я хочу сказать...
настоящего отца.
- И какое это имеет к нам отношение? - спросила она, спокойно скрестив
на груди руки.
Нет, ну в самом деле! Почему люди прикладывают всегда столько усилий,
чтобы скрыть ту малость, которую они знают? Он с трудом подавил улыбку.
- Поскольку она воспитывалась у вас, я подумал, что вы могли бы
сообщить мне какую-нибудь информацию
- По правде сказать, господин...
- Леруа.
- Месье Леруа. Прежде чем покинуть нас, Шарлотта попросила у меня свое
досье. Я всегда придерживалась того мнения, что ребенок имеет право знать
правду. И я рассказала ей все, что знала. Вот, Шарлотта Дюма.
Она протянула ему картонную карточку.
- Я знала, что вы придете. Шарлотта меня предупредила. Ученицей она
была блестящей, но с очень плохим характером, такая упрямая, строптивая.
Очень злопамятная. Это никогда ни к чему хорошему не ведет.
Даг молча выразил свое согласие: ему кое-что было об этом известно. Он