"Патрик О'Лири. Невозможная птица" - читать интересную книгу автора

который иронизирует над ассистентом, который вопит на переводчицу (в конце
концов, ублюдок находится в её ведении), пока наконец все четверо, ведомые
распалённым Майком ("Я теряю свет! Я теряю чёртов свет!"), не полезли вверх
по склону к деревушке вайомпи.
Деревушка была практически покинута. Ни детей, ни собак, ни огонька.
Куда они все подевались, недоумевал он.
Взобравшись по приставной лестнице к хижине без стен, возвышающейся на
восьмифутовых бугристых сваях, они обнаружили, что вождь спит в своём
вонючем гамаке.
Они не смогли разбудить его.
Ничто не помогало. Разбудить его. Размудить его. Раздудить его. Была у
Майка такая привычка, ещё с детства - прокручивать в мозгу всякую чепуху,
чтобы справиться с напряжением. Каким-то образом это его успокаивало.
Они долго препирались с одной из трех его жён - коренастой,
круглолицей, полной женщиной с чёрными блестящими глазами и платком вокруг
шеи, отливающим всеми цветами радуги, - но её было ничем не пронять. Она
стояла на молчаливой страже, счищая шелуху с колотушки, которую сжимала в
руке, и обмахивая лицо мужа кожаным лоскутом, который свисал у неё с пояса,
заменяя юбку.
Несмотря на все их умасливания, ей никак было не втемяшить, что если
вождь пропустит съёмку, то он не получит Коулменовский кондиционер, которого
так сильно жаждал. Её не смущало то, что они теряют работу целого вечера -
это стучало в его мозгу как свихнувшийся арифмометр: умножающиеся нули,
уходящие в бесконечность. Сам Майк Глинн, главный режиссёр, умолял её чуть
не на коленях и даже предлагал ей своё старое обручальное кольцо, оставшееся
от первой жены (или второй... все равно), если только она разбудит вождя.
Она не соглашалась.
- И давно он в таком состоянии? - спросил Майк.
Переводчица спросила, выслушала ответ и перевела:
- Она говорит: всегда.
- Но мы видели его пять дней назад! - Мы вместе летали на вертолёте,
черт возьми.
- Месье Глинн, вы должны понять, у них другой способ счета.
- К чертям собачьим их способ счета! - Майк топнул ногой, и поток пыли
обрушился с крытой тростником крыши, осыпав их с ног до головы. - Мой способ
счета - семьдесят пять тысяч долларов в день за один долбаный последний
снимок!
Переводчица была симпатичная. Огромные карие глаза. Чёрная чёлка.
Большая голова, сидящая на тонкой шее, и крошечное тело, как у птицы. Ему
говорили, что она носит с собой ноутбук и, когда никто не обращает внимания,
пишет по-французски разгромную статью о коррупции в американской
киноиндустрии - о самовлюблённых режиссёрах с плохими манерами, которые
говорят с вашими грудями и заставляют вас держать свой раздутый бумажник,
пока они развлекаются в грязи с туземцами. Какой талант пропадает.
- Они считают только до пяти, месье Глинн. После пяти у них...
бесконечность.
- Что за ересь несёт эта женщина? - спросил Майк.
Она не отступала.
- Представьте себе человека, у которого есть все. Они смотрят на
звезды, и звезды бесчисленны. И они говорят: бесконечность или изобилие. Они