"Эдна О'Брайен. Деревенские девчонки ("Деревенские девчонки" #1) " - читать интересную книгу автора

говорить ей. Потом они поманили к себе мистера Бреннана, он пересёк комнату
и подошёл к ним.
- А где он, Хикки? Я не хочу его видеть, - я имела в виду моего отца.
- Ты его и не увидишь. Он в больнице в Гальвее. Потерял сознание, когда
ему сообщили. Он как раз распевал песни в пивной Портумны, когда полицейский
рассказал ему.
- Я никогда не вернусь домой, - сказала я Хикки. Его глаза чуть не
вылезли из орбит. Он не привык к виски. Кто-то буквально всунул ему в руку
стакан. Все в комнате пили, чтобы забыться. Даже Джек Холланд взял стакан
портвейна. В комнате было страшно накурено, и мне хотелось выйти из неё,
выйти и найти маму, хотя бы её мёртвое тело. Всё окружающее предстало
каким-то нереальным, голова начала кружиться. Пепельницы были переполнены
окурками, воздух в комнате очень горячий и дым плавал в нём слоями. Мистер
Бреннан подошёл поговорить со мной. За толстыми стёклами его очков текли
слёзы. Он сказал, что моя мама была леди, настоящая леди, и что все соседи
любили её.
- Я хочу видеть её, - просительно сказала я ему. Я больше не рвалась к
ней. Все мои силы куда-то исчезли.
- Мы ждём, Кэтлин. Нам должны сообщить из казарм. Я сейчас собираюсь
пойти туда и выяснить, что нового. Они ищут в реке, - ответил он мне и
беспомощно развёл руками, словно говоря, что никто из нас больше не в силах
что-то сделать.
- А пока побудь с нами, - сказал он, убирая с моего лба несколько
упавших на глаза прядей волос и заботливо отводя их назад.
- Благодарю вас, - сказала я, и он направился в казармы, которые
располагались в сотне метров по дороге от гостиницы. За ним последовал
мистер Джентльмен.
- Эта чёртова лодка была дырявой. Я всегда это говорил, - сказал Хикки,
начиная сердиться из-за того, что его никто не слушает.
- Ты можешь выйти отсюда, Кэтлин? Мне надо поговорить с тобой, - сказал
Джек Холланд, подошедший сзади к спинке моего кресла.
Я медленно встала и, хотя я не могла помнить этого, направилась через
всю комнату к белой двери. Большая часть белой краски была содрана с неё. Он
открыл дверь и придерживал её, пока я проходила в залу. Он подвёл меня к
дальней стене, где в подсвечнике мерцала одинокая свеча. Его лицо было в
тени. Он прошептал мне:
- Помоги мне, ради Бога, я не могу сделать это.
- Что сделать, Джек? - спросила я.
Мне было всё равно. Я боялась, что мне станет плохо или я задохнусь.
Видно, так на меня подействовали пилюли и бренди.
- Дай ей деньги. Боже, я не могу пошевельнуть рукой. У старушки есть
всё. - Старушкой была его мать. Она сидела у огня в кресле с высокой
спинкой, и Джеку приходилось кормить её с ложечки, потому что её руки были
искалечены ревматизмом.
- Боже мой, да для твоей мамы я всё сделаю, ты же знаешь, - и я
сказала, что обязательно сделаю.
Наверху в спальне завыли две серые гончие. В их вое слышалась смертная
тоска. Внезапно мне стало ясно, что мне придётся примириться с тем, что мама
умерла. Я зарыдала, как не рыдала никогда в жизни. Джек рыдал вместе со мной
и вытирал нос рукавом своей куртки.