"Л.Новиков, А.Тараданин. Сказание о 'Сибирякове' " - читать интересную книгу автора

страшная мысль. Наконец радист застонал и чуть пошевелился.
- Миша! - обрадовался капитан. - Слышишь меня?
- Анатолий Алексеевич? Ты? - пробормотал Сараев, не в силах повернуть
головы. - А где же чужой солдат? Я хорошо помню, что был солдат...
- Нас недавно перенесли сюда, после перевязки. Мы на фашистском
линкоре.
- В плену, значит? А как же "Сибиряков", ребята?
- "Сибирякова", брат, уже нет, нас осталось мало. Я Павловского видел
мельком. Он меня профессором назвал.
- Хороший признак, значит, ребята держатся крепко. Нам бы вместе с ними
быть, - ответил Сараев.
- Да, Миша, друг за друга держаться надо. Вместе мы сильнее.


* * *

Сутки, другие. Корабль шел и шел по бурному, сердитому морю. Косматые
черные волны с силой ударяли в скулы линкора; он то кланялся волнам, то
лениво переваливался с борта на борт.
Качарава и Сараев страдали от качки. Их истерзанные тела не знали
покоя. Иногда приходилось стискивать зубы, чтобы не кричать от боли. Когда
качало меньше, разговаривали. Иногда молчали, и каждый думал о своем. Сараев
вспоминал мать и отца, родное село на Ярославщине. Они, видно, знают... Горе
пришло в дом.
Потом его мысли переносились в Архангельск, где его ждала Марина -
синоптик метеостанции. А теперь не ждет. Он представил ее такой, какой видел
в минуту расставания: ветерок развевал русые кудряшки, [121] голубые, как
небо, глаза намокли, припухшие губы вздрагивали: "Скоро ли вернешься,
милый?"
Далеко были и мысли капитана. Он вспоминал мать, которая одиноко живет
в Сухуми у Черного моря. Волны плещут о камни, рассказывая про сына-моряка.
Теплые волны, а он погиб в неведомых холодных краях. Горючие слезы катятся
из материнских глаз.
Думал Качарава и о другом. Однажды заговорил с парторгом:
- Хочу я тебя спросить, Михаил, об одном деле. В нашем положении всякое
может случиться. Сегодня
живы, а завтра...
- Ты о чем это, Алексеич?
- Помнишь мое заявление о вступлении в партию? Не успели ведь тогда до
конца довести. Так вот, пойми меня правильно. Если уж суждено умереть,
то - большевиком.
- Но ведь ты и есть большевик, беспартийный большевик. Есть такое
понятие в нашей ленинской партии. Ты выполнил свой долг патриота, долг
коммуниста, и выполнил с честью!: Может быть, мы и погибнем, но пока в груди
стучит сердце, будем бороться.
После бесславного боя у Диксона "Шеер" торопился поскорее убраться из
северных вод. Меенсена Больхена не привлекали "лавры" флагманского судна
германского военного флота, линкора "Тирпица", торпедированного советской
подводной лодкой.
Двадцать восьмого августа в 19.37 три эсминца пятой флотилии