"Алексей Новиков-Прибой. Цусима" - читать интересную книгу автора

передвигаться быстрыми мелкими шагами. Своим одутловатым лицом, лишенным
свежести, помятым, почти без растительности, он напоминал кастрата. При
раздражении, округляя свой маленький, как наперсток, рот, он выкрикивал
слова тонким женским голосом, что никак не соответствовало ни его
адмиральскому чину, ни его широкому, полнотелому туловищу.
Энквиста, шведа по происхождению, я теперь увидел впервые, но много
слышал о нем. Он страдал отсутствием памяти, забывал все, что видел и
слышал, но в таких случаях его выручали записи всегда присутствующего при
нем флаг-офицера. Большая, тщательно расчесанная седая борода придавала ему
вид солидного и красивого адмирала и заменяла все духовные качества.
Я смотрел на царя, на его свиту, на адмиралов и флаг-офицеров и
удивлялся: столько было блеска, что ослепляло глаза.
Запомнились последние слова царя:
- Желаю вам всем победоносного похода и благополучного возвращения на
родину.
На это почти девятьсот человек команды ответили криками "ура".
Царь сошел с мостика и направился к правому трапу. Вдоль борта
выстроились в шеренгу судовые офицеры. Ближе к трапу стоял командир, за
ним - старший офицер, потом старшие специалисты и мичманы. Каждый из них,
держа руку под козырек, вытянулся и замер. Лица их были повернуты в сторону
царя, и, по мере того как он шел, головы людей медленно, как секундная
стрелка, поворачивались, делая полукруг. Глаза офицеров, голубые, серые,
карие, провожая монарха, впились в его лицо и, казалось, не могли от него
оторваться. За ним двигались великий князь Алексей Александрович, морской
министр Авелан, адмиралы Рожественский, Фелькерзам, Энквист и другие высшие
чины. Несмотря на множество людей, застывших вдоль бортов в неподвижных
рядах, на палубе стояла такая тишина, от которой ждешь чего-то
необыкновенного.
И действительно, произошло то, от чего содрогнулись сердца судового
начальства.
Был у нас пес, из простых дворняжек: масть бурая, уши стоячие, хвост
крючком. На наш броненосец он попал случайно. Однажды, когда офицерский
катер отваливал от пристани, вдруг на его корму саженным прыжком махнула
собака. Офицеры переполошились. Но она ласково завиляла хвостом и смотрела
на каждого из них сияющим взглядом карих глаз. По всему было видно, что она
необыкновенно обрадовалась, очутившись на катере. Все решили, что эта собака
бывала на морях и каким-то образом отстала от своего судна. Ее повезли на
броненосец. Дело было во вторник, а поэтому, не зная ее прежней клички, дали
ей новую - Вторник. Пес быстро прижился у нас. Часто можно было его видеть
среди команды в кубриках, но больше всего он ютился в кают-компании: там
вкуснее кормили. У него была большая любовь к морю. Он мог часами сидеть на
юте или на заднем мостике и, словно поэт или художник, любоваться красотами
водной стихии. Но его, как и всех моряков, тянуло и на берег, чтобы вдосталь
порезвиться там и познакомиться с другими собаками. Но теперь он вел себя на
суше осторожнее и держался ближе к пристани, боясь, очевидно, как бы опять
не остаться нетчиком. У него была замечательная зрительная память. Не только
офицеров, но и всю нашу команду он знал в лицо, а также знал и все свои
шлюпки.
На время посещения царя Вторника загнали в машинное отделение. Он
примирился с этим и, обходя работающие вспомогательные механизмы, обнюхивал